Андреа Камиллери - Жаркий август

– Давай же скорее. Не разводи канитель.

Когда на следующее утро в девять Ливия вышла из ванной, то обнаружила Монтальбано сидящим на веранде.

– Ты что, еще не ушел? Ты же сказал, что пойдешь в отделение по тому вчерашнему делу!

– Я передумал. Возьму на полдня выходной, съезжу с тобой в Пиццо и проведу с вами утро.

– Ой, вот здорово!

Лаура, Гвидо и Бруно были уже готовы спускаться на пляж. Лаура собрала корзинки для пикника – решено было провести на свежем воздухе весь день.

«Когда и как порадовать их новостью?» – терзался раздумьями Монтальбано.

Помог ему, как ни странно, сам Гвидо.

– Ты позвонил в агентство, рассказал про самовольную постройку? – спросил он комиссара.

– Нет еще.

– Почему?

– А вдруг вам поднимут арендную плату, раз у вас там теперь дополнительная квартира? – попытался отшутиться комиссар, но тут встряла Ливия.

– Давай, чего ты ждешь? Посмотрела б я на лицо того, кто сдал тебе дом.

«Посмотрел бы я на твое через пару минут!» – подумал Монтальбано. И вместо этого сказал:

– Есть, правда, одна сложность.

– Какая?

– Можешь отослать куда-нибудь Бруно? – тихо спросил Монтальбано у Лауры.

Та посмотрела на него с удивлением, но послушалась.

– Бруно, помоги мамочке. Сходи на кухню и принеси из холодильника еще бутылку воды.

Просьба Монтальбано возбудила во всех любопытство.

– Ну что? – спросил Гвидо.

– Дело в том, что я обнаружил там труп. Женский.

– Где? – поинтересовался Гвидо.

– На нижнем этаже. В гостиной. В сундуке.

– Ты шутишь? – спросила Лаура.

– Нет, не шутит, – возразила Ливия. – Я его хорошо знаю. Ты обнаружил его вчера вечером, когда мы туда спустились?

Вернулся Бруно с бутылкой в руках.

– Ну-ка, принеси еще! – рявкнули все хором.

Бруно поставил бутылку на пол и ушел.

– И ты, – до Ливии начала доходить суть дела, – оставил моих друзей спать в одном доме с трупом?

– Да ладно тебе, Ливия, он же внизу! Он не заразный!

Лаура снова взвыла сиреной – этот звук ей удавался в совершенстве.

Руджеро, который мирно грелся на солнышке, растянувшись на каменной ограде, так и прыснул со всех ног. Бруно вернулся, поставил бутылку на пол и, не дожидаясь приказа, побежал за следующей.

– Подлец! – вскипел Гвидо. И пошел за женой, которая, рыдая, убежала в спальню.

– Я просто не хотел их тревожить! – воззвал Монтальбано к Ливии, пытаясь оправдаться.

Та смерила его презрительным взглядом.

– Вчера вечером, когда тебе позвонил Фацио, это вы с ним заранее договорились, чтобы у тебя был повод уйти, так?

– Да.

– И ты вернулся сюда, чтобы рассмотреть труп получше?

– Да.

– А потом занимался со мной любовью! Ах ты, скотина, бездушная тварь!

– Но я же принял душ, чтобы…

– Ты омерзителен!

Она решительно встала и ушла к друзьям, бросив его одного. Вернулась минут через пять – холодна как лед.

– Они собирают чемоданы.

– Уже уезжают? А как же билеты?

– Гвидо решил, что с него хватит. Поедут на машине. Отвези меня в Маринеллу. Я соберусь и тоже уеду. Поеду с ними.

– Ливия, рассуди здраво…

– Хватит, нам больше не о чем говорить!

Делать было нечего. За всю дорогу до Маринеллы Ливия не проронила ни слова, и Монтальбано не осмелился нарушить ее молчание. Приехав, Ливия наспех покидала вещи в чемодан и с мрачным видом уселась на веранде.

– Приготовить тебе чего-нибудь поесть?

– Ты только о двух вещах и думаешь.

О каких именно, она не сказала, но Монтальбано все равно понял.

Ближе к часу Гвидо с семейством заехал в Маринеллу за Ливией. Руджеро, с которым Бруно не пожелал расставаться, тоже сидел в машине. Гвидо вручил Монтальбано ключи от домика, но руки ему не подал. Лаура демонстративно отвернулась, Бруно издал неприличный звук, а Ливия не удостоила его даже взглядом.

Отверженный и всеми покинутый, Монтальбано безутешно смотрел им вслед. Но где-то в глубине его души таилась толика облегчения.

Первым делом он позвонил Аделине.

– Адели, Ливии пришлось вернуться в Геную. Можешь прийти завтра утром?

– А то как же. Да хоть через пару часиков могу подойти.

– Не нужно.

– Нет уж, я все равно приду. Представляю, какую там синьорина грязюку развела!

На кухне нашлось немножко черствого хлеба. Он съел его с ломтиком сыра тумаццу, завалявшимся в холодильнике. Потом улегся на кровать и задремал.

Когда он проснулся, было часа четыре. По доносившемуся из кухни звяканью посуды было ясно, что Аделина уже пришла.

– Адели, не сваришь мне кофе?

– Сию минуту, синьор комиссар.

Она принесла кофе, кипя от возмущения:

– Мать честная! Тарелки-то немытые, а в ванной я нашла грязные трусы!

Если и существует женщина, повернутая на чистоте, так это Ливия. Но Аделина упорно видела в ней неряху, чей предел мечтаний – свинарник.

– Я же тебе сказал – ей пришлось срочно уехать.

– Вы поцапались? Разругались?

– Нет, мы не расстались.

Аделина с разочарованным видом удалилась на кухню.

Монтальбано встал и пошел к телефону.

– Агентство «Аврора»? Это комиссар Монтальбано. Я хотел бы поговорить с синьором Калларой.

– Я вас немедленно соединю, – отозвался женский голос.

– Комиссар? Добрый день, слушаю вас.

– Вы сегодня вечером в конторе?

– Да, до самого закрытия. А что?

– Тогда я заеду через полчасика и завезу вам ключи от дома.

– Как так? Разве они не собирались остаться до…

– Моим друзьям нынче утром пришлось уехать раньше срока: скончался родственник.

– Послушайте, комиссар… Не знаю, читали ли вы контракт…

– Просмотрел. А что?

– Там четко написано, что в случае преждевременного отъезда средства клиенту не возвращаются.

– А кто у вас что-то просит, синьор Каллара?

– А, вот как. Ну тогда не беспокойтесь, я пришлю кого-нибудь в отделение за ключом, чтобы вам лишний раз не ездить.

– Мне надо с вами поговорить и кое-что вам показать.

– Заезжайте когда хотите.

– Катарелла? Это Монтальбано.

– Я вас узнал из-за голоса, который как есть ваш голос, синьор комиссар.

– Новости есть?

– Никак нет, синьор комиссар, ни единой. Окромя того, что Филиппо Рагузано, вам известный, который тот самый каковой, у какого обувной магазин возле церкви, стрелял в свояка своего собственного, Манцеллу Гаспарино.

– Убил?

– Никак нет, синьор комиссар, задел чуток.

– А зачем стрелял?

– Затем, что Манцелла Гаспарино ему, говорит, остопаскудел, и он оттого, что очень уж довольно жарко было и муха ему по физиономии все ползала и до крайности раздражала, в него пальнул.

– Фацио на месте?

– Никак нет, синьор комиссар. Он пошел в ту окрестность, где железный мост, а то там один тип дал жене по голове.

– Ну ладно. Я к тому, что…