Ирина Лобусова - Имя врага

Однако первые фарцовщики занимались своим ремеслом не ради денег. Они были искренними поклонниками всего западного. Они были готовы отдать десятки полновесных советских рублей за дешевый пакет из супермаркета, который в США стоил 10 центов, только потому, что он был из самих Штатов! Фарцовщики были носителями особой идеологии, которая предполагала определенный стиль поведения, одежду, музыку. Во всем этом им мерещился отголосок той сумасшедшей свободы, о которой в СССР было невозможно даже помыслить.

Как уже упоминалось, рядом с фарцовщиками тесно шли цеховики — руководители и создатели подпольных мастерских. Именно они производили вещи, которые пользовались наибольшим потребительским спросом. Так, стеклянный стакан, превращенный в «хрустальный» путем обычной гравировки, продавался ими в 20 раз дороже его первоначальной себестоимости. На одежде и вовсе сколачивались целые состояния. Причем зачастую способ был самым простым. Например, вместо детских шубок шили полупальто. И простые майки после нанесения рисунка превращались в модные, продаваемые в разы дороже.

Однако несмотря на все это нельзя было назвать фарцовку простым бизнесом. Фарцовка, которую советская пропаганда считала первой в СССР формой капиталистического бизнеса, на самом деле имела существенные отличия от капиталистического предпринимательства.

Предприниматель не имеет особой идеологии, ему все равно, чем торговать. Настоящий бизнесмен может мало интересоваться своим товаром и даже его не потреблять. К примеру, производитель сигарет может не курить сам. А производитель молочных продуктов — не переносить молоко.

Фарцовщик же торговал дефицитными вещами и сам пользовался ими в обязательном порядке. Иначе он превратился бы в банального спекулянта. А так он выступал носителем совершенно другой идеологии, которая не имела ничего общего со стандартным советским мышлением.

То же, что касалось товаров, относилось и к деньгам. К началу 1960-х годов на территории Советского Союза была официально в ходу лишь одна валюта — рубль. Другие были запрещены. Однако это не препятствовало расцвету подпольного рынка.

После денежной реформы начала 1961 года курс рубля по отношению к доллару составлял 61 копейку за один доллар. В этой подпольной валютной деятельности сразу сформировалась своя иерархия: от курьеров-бегунков до вершины, на которой находились купцы — держатели капиталов.

Меры, которые принимались к валютчикам государством, были достаточно суровы. Предысторией их стали события, которые произошли в марте 1959 года.

Американский экономист Виктор Перло, преданный сторонник Советского Союза, при встрече с министром внешней торговли Микояном рассказал, что неизвестные люди предложили ему обменять доллары на рубли по курсу, который очень сильно отличался от официального. В этой встрече также принимал участие секретарь ЦК по идеологии Михаил Суслов, который прекрасно понимал опасность, связанную с деятельностью пропагандистов культурных ценностей, противоречащих коммунистической доктрине.

После этой встречи дела, связанные с незаконным оборотом валюты, перешли в ведение КГБ, что повлекло за собой дальнейший судебный процесс против валютных миллионеров. Такие же суровые репрессии ожидали и простых валютчиков. А валютчики и фарцовщики всегда шли рука об руку. Фарцовщики наряду с валютчиками поддерживали подпольные капиталистические отношения, в том числе и денежные.

В стране, где полностью отсутствовало разнообразие в производстве товаров народного потребления, во всех сферах культуры и быта, любая вещь, произведенная не в Советском Союзе, необычайно ценилась.

В 1961 году на экране вышел комедийный фильм «Иностранцы», где в комичной форме показали «золотую молодежь» в погоне за вожделенными иностранными лейблами. В ходу было все: от креповых носков до пластинок, штампованных из рентгеновских снимков.

В столь закрытой стране спрос превышал предложение, и подобные занятия всегда были связаны с риском. Для этого придумывались целые схемы и специальные ритуалы, чтобы узнать человека и определить по принципу «свой — чужой».

Например, когда встречались фарцовщик и потенциальный покупатель, продавец после нечаянного толчка как бы случайно должен был обронить пачку зарубежных сигарет и спросить у покупателя, не его ли они. Это был один из многих сигналов, что придумывались изобретательными подпольными бизнесменами, которые очень быстро распространились в народе.

В общем, в условиях тотальной расхлябанности, полного отсутствия дисциплины и взяточничества все больше и больше процветали подпольные производства на государственных заводах, часть продукции которых реализовывалась нелегально, в обход государства. Ну а что касалось фарцовщиков, то они государство вообще никогда не принимали в расчет…

Обо всем этом думал Емельянов, глядя на упитанного Леху Арбуза, который, судя по его лоснящейся физиономии, с каждым днем жил все лучше и лучше.

Леха неверно истолковал его взгляд, потому что поежился и отвел глаза в сторону.

— Слышь, гражданин начальник, — неожиданно произнес он. — Тут на вас джинсы хорошие есть. Ливайсы, фирмá. И дубленка… Вы, если чего, свистните, так я сразу…

— Ты что, сука, думаешь, что я с тебя взятки брать буду? — зло фыркнул Емельянов. — Сучонок ты конченый!

— Обижаете, — действительно обиженно шмыгнул Леха носом. — Я же к вам со всей душой, а вы…

— На хрена мне твоя душа? Гроша ломаного не стоит в базарный день! — снова фыркнул Емельянов. — Давай по существу. Итак, Дато Минзаури пришел за вещами.

— Ко мне пришел потому, что знал — я впаривать самострок не буду, у меня все по-честному. И сказал, что Паук скоро освобождается, а на вещи люди деньгами скинулись. Ну, я сразу понял, что все было не так просто… И люди эти… Из этих самых.

— Почему? — Емельянов вдруг понял, что это в разговоре с Лехой беспокоит его больше всего — связь Паука со спецслужбами, с вышестоящими органами, с КГБ, которые готовы были покупать дорогостоящие вещи, которые Паук наденет после своего освобождения. — Почему?

— Потому, что много было денег! — Леха прямо встретил его взгляд. — Понимаете, много! Кем был Паук? Он вор. Пусть вор солидный, с положением, но откуда у него такие деньги? Если в тюрягу загремел, значит, хорошо прошарили его при всех обысках, все отобрали, что имел! Так уж прошерстили… А Дато — тоже, из той же серии. Шваль, по нынешним меркам! И вдруг с деньгами…

— Может, воры скинулись, из общего часть выделили? — спросил Емельянов, хотя сам совсем не верил в сказанное.

— Нет, — Леха покачал головой, — я видел деньги. Я знаю людей, у которых есть деньги. Много денег. И они не будут валандаться с такой швалью, как Дато и Паук.