Ирина Лобусова - Имя врага

— Я попробую, — кивнул следователь, — есть у меня такие люди. Постараюсь их расспросить.

— Расспроси. А насчет неизвестного в «Ракушке» — он не неизвестный, — четко произнес Емельянов.

— Ты что, установил его личность? — удивился Сергей Ильич. — И мне ничего не сказал?

— Вот, говорю, — опер пожал плечами.

— А как ты его нашел? — Сергей Ильич прищурился. — Ты же не искал его по базе, не проверял. Отпечатков пальцев нельзя было взять. И без вести пропавших таких нет.

— Установил оперативным путем, — в голосе Емельянова послышалось плохо скрытое раздражение. — А ты не говорил этому Печерскому, что если у тела срезали отпечатки пальцев, то нельзя такое списывать в архив! Естественная смерть, да?

— Ладно тебе, — следователь нахмурился. — Так кто? Говори.

— Рыков Сергей Витальевич, 9 июня 1924 года рождения. Уроженец города Одессы. Но это имя тебе ничего не скажет. Ты слышал о нем под другим именем. По-другому — это криминальный авторитет, вор Паук.

— Ничего ж себе! — следователь аж привстал.

— Трижды судимый, между прочим. Начинал как домушник в банде некоего Валета, пока того не расстреляли. Первую отсидку получил как раз за квартирные кражи. После отсидки пошел в гору. Вторая отсидка — кражи, разбой с отягощающими обстоятельствами. Чуть скостили срок за примерное поведение. В зоне короновали, получил авторитет. Потом — третья отсидка, в другом статусе. Он серьезно контролировал целый район города. Когда он вышел из зоны, его встречали чуть ли не с оркестром. Организовали хорошую квартиру для жилья, новый гардероб. Одежду всю купили у фарцы. Люди Паука, кстати, до сих пор не знают, что он умер. Он просто исчез без вести — и все.

— Что значит — не знают? — не понял следователь.

— А вот так. Я установил следующее. Паук жил в квартире на улице Петра Великого. Ну ты знаешь, это в самом центре города. Съемная двухкомнатная квартира, в которой он принимал своих людей. Паук ушел оттуда 30 апреля в 11 часов утра. В это время у него в гостях был его адъютант и правая рука Дато Минзаури, которого он опекал так же, как когда-то его опекал Валет, и был еще один домушник, который тоже недавно освободился. В 11 утра Паук сказал, что ему нужно выйти по небольшому делу. Если Дато его не дождется, пусть закрывает квартиру и уходит. И ушел сам. Дато выпроводил домушника и остался в квартире ждать Паука. К часу дня ему ждать надоело. Паук так и не пришел. У Дато были вторые ключи от этой квартиры, Паук дал. Дато закрыл квартиру и ушел. На следующее утро, около 10 утра, он вернулся в квартиру и сразу понял, что Паук не возвращался, не ночевал. Дато начал бить тревогу, поднял всех своих людей, но никто его не нашел. Никто не видел Паука и даже не знал, куда он мог направиться. И все. Дато ничего не знал о трупе в «Ракушке». Он до сих пор уверен, что Паук исчез без вести и может быть жив.

— Да уж… история, — следователь покачал головой.

— Ночью 2 мая в «Ракушке» нашли труп Паука, — продолжил Емельянов, — и умер он именно в эту ночь. То есть почти трое суток он был жив — 30 апреля, 1 мая и почти весь день 2 мая. Причем он находился в хороших условиях — одежда чистая, не измятая. Паук был гладко выбрит. Да и содержимое кишечника при вскрытии указывало на то, что он прекрасно ел несколько раз в день, не голодал.

— Он мог отравиться наркотиками. Передозировка, — не к месту вставил Сергей Ильич, всегда вставляющий замечания, не соответствующие действительности.

— Паук никогда не употреблял наркотиков, алкоголь — очень редко, — поморщился Емельянов, — он следил за своим здоровьем. Это знали все из его окружения. Хотя, к примеру, Дато во время их трехдневной попойки в Аркадии покупал кокаин и всем врал, что для Паука.

— Может, был у женщины? — снова вставил прокурорский.

— Постоянной женщины у него не было. Так, случайные связи. Я это проверил, — вздохнул Емельянов, всегда злящийся, когда люди не понимают элементарных вещей — как будто именно это он не проверил в первую очередь. — Правда, до третьего ареста он встречался с одной дамой, месяца два. Дама, кстати, из порядочных. Но за то время, что он находился в тюрьме, она вышла замуж и прекратила ему писать. Мы ее проверили, и люди Дато тоже. Года два она ничего не слышала о Пауке, а муж ее к криминалу вообще никакого отношения не имеет. Обычный порядочный инженер.

— Где же он был эти три дня? — воскликнул Сергей Ильич.

— Я знаю где, — сказал Емельянов и, взяв паузу, чтобы насладиться эффектом, добавил: — Он был либо дома у кого-то из сотрудников КГБ, либо на их конспиративной квартире.

— С чего ты это взял? — опешил следователь.

— С того, что КГБ очень сильно интересуется ворами. Именно поэтому нам велят закрыть дело Паука и спустить его на тормозах.

— Это… это… — Сергей Ильич так растерялся, что даже стал заикаться, — нас всех посадят за то, что ты ляпаешь подобное!

— Я не ляпаю, — оскорбился Емельянов, — это факт. Ты и сам прекрасно знаешь, что сейчас не так уж и важна криминальная преступность. Сейчас экономические преступления серьезней обычного воровства и разбоя. Вот поэтому я и удивляюсь — что от вора Паука понадобилось КГБ?

Емельянов говорил правду. С точки зрения криминала, 1966 год выдался более спокойным, чем все остальные. Но в то же время успокаивающие цифры об уменьшении преступности, выходящие «на поверхность», не имели ничего общего с тем, что происходило на самом деле.

В деле борьбы с преступлениями Хрущев наломал достаточно дров. Заявив в конце 1950-х, что через двадцать лет преступность в стране будет полностью искоренена, он провел радикальные преобразования в правоохранительной сфере.

В частности, в 1956 году он упразднил Министерство юстиции, а также провел кадровые чистки в КГБ и МВД. Во главе обоих ведомств он поставил не профессионалов, а партийных аппаратчиков. При таких начальниках тут же началось кадровое сокращение в подвластных им учреждениях. Так, уже после нескольких месяцев такой работы в органах внутренних дел было сокращено почти семь тысяч человек.

Спустя два года из МВД было сокращено вдвое больше людей — 14331 сотрудник. А к 1966 году, уже после Хрущева, сокращения достигли таких размеров, что государству был причинен самый настоящий вред.

Так, в первом полугодии 1966 года по сравнению со вторым полугодием 1965-го количество наиболее опасных преступлений в стране увеличилось на 22, 6 %. Происходило так потому, что на местах недосчитались достаточного количества сотрудников милиции.

В Одессе в 1966 году произошел точно такой же рост преступности, как и по всей стране. По количеству умышленных убийств лидировал Ильичевский район. Только в начале 1966 года в нем произошло девять тяжелых убийств.