Тэсс Даймонд - Веди себя хорошо

– А Робин где? – спросила Эбби. – Как она? А Джорджия и Джейсон?

– Робин уже со своими родителями. Все в порядке, Эбби. Тебе не нужно ни о чем беспокоиться. Просто ляг и расслабься.

– Я… – Эбби прикусила губу. – Мне кажется, что если я перестану беспокоиться о других, то у меня просто начнется истерика, – призналась она.

– О, моя милая!

Он откинул одеяло на ее кровати и лег рядом с ней. Она прижалась к нему всем телом, он обнял ее и притянул поближе. Ей сразу же стало лучше. Пол поцеловал ее в макушку.

– Ты спасла Робин, – прошептал он. – Я не знаю, как тебя благодарить.

– На самом деле это Робин спасла меня , – поправила его Эбби. – Она на самом деле крутая! В ее возрасте я бы не осмелилась так засадить ему по голове. Это определенно гены Гаррисонов.

– Она хочет стать агентом ФБР, – сообщил Пол и улыбнулся.

Эбби склонила голову набок, переваривая услышанное.

– Из нее получится прекрасный агент, но что будет с Джорджией? – спросила Эбби.

Пол рассмеялся и поцеловал ее в висок.

– Пожалуйста, отдохни. Ради меня, – попро- сил он.

Она закрыла глаза, говоря себе, что делает это только для того, чтобы он успокоился. От него шло такое приятное тепло, и она чувствовала себя в безопасности в его объятиях.

Эбби уснула в объятиях Пола. Наконец усталость взяла свое. Но, засыпая, она знала, что он не позволит ничему дурному с ней случиться.

Две недели спустя

– Вы готовы?

Эбби кивнула.

Тюремный надзиратель Стэн открыл дверь, ведущую в тот отсек, где находилась одиночная камера Уэллса. Как и в прошлые разы, он кивнул на тревожную кнопку.

– Спасибо, Стэн, – кивнула она. – Я всего на несколько минут.

Эбби подождала, пока надзиратель не вышел за дверь, пока в помещении не остались только Уэллс и она, пусть и разделенные прозрачной перегородкой. И только тогда она повернулась к нему.

Синяк у нее на виске еще окончательно не прошел, но побледнел. Она раздумывала, не замазать ли его, но потом решила, что подобные усилия только доставят Уэллсу удовольствие.

– Ты снова пришла меня проведать, – заметил Уэллс.

– В последний раз, – сообщила Эбби.

Он усмехнулся.

– Но на этот раз ты не взяла с собой агента Гаррисона.

– Ему не нужно с вами встречаться, – ответила Эбби.

Ее это восхищало в Поле. Ему не требовалось никакое подтверждение, как требовалось ей. Ему не требовалось стоять здесь и смотреть Уэллсу в лицо.

Но Эбби требовалось.

– Я и подумать не мог, что так для тебя важен.

– Я его нашла, – объявила Эбби вместо ответа.

– Я догадался, – Уэллс кивнул на синяк на ее лице, который теперь приобрел желтоватый оттенок. – Это его работа?

– Вы бы его самого видели, – хмыкнула Эбби со злобной улыбкой на лице.

От удара Робин Пэттен получил перелом черепа и отек мозга. Он пришел в сознание только через неделю. К тому времени сотрудники ФБР фактически разобрали его дом и обнаружили трофеи, собранные не только после похищения семи девушек, которых нашла Зоуи с помощью придуманной ею компьютерной программы, но еще и пяти девушек, пропавших в Орегоне. Об их местонахождении или, скорее, местонахождении их останков до сих пор не было ничего известно. Собаки, специально обученные на поиск трупов, прошли по принадлежащей Пэттену земле и ее окрестностям, но кто знал, где эти девушки похоронены? Кто знал, сколько еще букв «Х», выложенных камнями, спрятано в лесу?

Касс не была его первой жертвой, но она была для него самой важной – Пэттен снова и снова старался усовершенствовать этот метод и стремился превзойти уже сделанное. Эбби смотрела, как Пэттена допрашивали. Он описывал Касс как поэт, только злой поэт, потому что он пытался принизить спортивные достижения Касс, ее прекрасную спортивную форму и соревновательный дух. Он снова и снова говорил о ее женственности, о том, как он гордился собой, когда она прекратила играть в софтбол. «Девочка не должна пытаться походить на мальчиков, – заявил он агенту Грейс Синклер, которая прилетела в Калифорнию специально, чтобы его допросить перед тем, как его переведут в тюрьму. – Касс это поняла. Это я научил ее этому».

Профайлер скривила губу, не в силах скрыть свое отвращение, когда завершала допрос.

– Надеюсь, ты не очень сильно его ударила? – спросил Уэллс. – Потому что в таком случае ты ведь получаешься такая же, как мы.

Эбби фыркнула. Она снова улыбалась.

– Я совсем не похожа на вас двоих, – сказала она. – И я умнее.

Уэллс рассмеялся.

– Ну и заявление!

– Я догадалась, почему вы наконец согласились со мной встретиться, – заявила Эбби. – Почему вы запустили весь этот процесс.

– Пришла пора поставить его на место. Нужен был кто-то, кто это сделает, – сказал Уэллс.

– Ничего подобного, – заметила Эбби и склонилась вперед. – Вы по нему скучали. Вы хотели его видеть. А для этого вам требовалось его выдать, разоблачить, как-то выставить напоказ.

– Для такого я должен был бы быть очень сентиментальным, – улыбнулся Уэллс. – А ты думаешь, что я способен на такие чувства, Эбигейл?

– Люди типа вас, типа него? Власть над другими, использование этой власти – это то, что в вашем случае больше всего похоже на любовь. Вы показываете друг другу ваш интерес и ваше неравнодушие, принося друг другу боль. Издеваясь и насмехаясь друг над другом. Убивая друг ради друга. Но теперь… – она замолчала, не закончив фразу.

Что-то промелькнуло у Уэллса в глазах.

– Что ты сделала? – спросил он.

– Я выиграла, – ответила Эбби. – Я добилась справедливости ради Касс. И я добьюсь справедливости ради всех его жертв. Он получит за них заслуженное наказание. А вот это… – Она обвела жестом пустое помещение и явно имела в виду одиночество, которое ждало Уэллса впереди. – Это за других девушек. За тех, которых убили вы . Девушек, на которых вы оставили свою метку «Х», которых вы лишали дыхания и жизни, будто они принадлежали вам, будто вы имели на это право. У меня есть подарок для этих девушек: вы никогда, вообще никогда не получите то, что больше всего хотите. Ваш сын будет гнить в тюрьме в другой части штата, и вы никогда его больше не увидите. Вы никогда с ним больше не поговорите. Мы догадались, как вы поддерживали связь. Ваши маленькие письма никогда больше до него не дойдут.

Уэллс побелел как полотно и неотрывно смотрел на нее.

– Ты – мерзкая гадина! – прошипел он.

– Я вас предупреждала, – напомнила Эбби. – О том, что бывает с хищниками, которые мешают жить сельским девочкам. Мы от них избавляемся. Всегда. Вам следовало слушать, что я говорила.

Эбби вышла из камеры, даже не обернувшись. Она почувствовала невероятное облегчение, словно часть ее освободилась от сковывавших ее оков. Когда она вышла из здания тюрьмы и направилась на парковку, у нее возникло ощущение, будто гора упала у нее с плеч. На них больше ничто не давило.