Василий Лой - Хаммер. Серия «Аранский и Ко». Книга 3

— Ну, а кто такой Питунин? — это прозвучало вопросом, и можно было подумать, что Гринев слышит эту фамилию впервые, и далее сам же на него ответил: — Питунин, давний конкурент Беспалова. Хорошо, допустим. Но до сих пор находили общий язык. А кто такой Соколов? Заместитель Питунина. И какой ему интерес сдавать хозяина?

— Значит, есть, — предположил Воробей. — По моим сведениям, в последнее время у них возникали трения.

— Я такого не слышал, — Гринев был задумчив, и задерживаться в подобном состоянии надолго, как считал Воробей, ему нельзя было позволять.

— Были. Ты занимаешься поставками, я реализацией товара, мне больше приходится вращаться на внутреннем рынке, есть такие данные. Саша, надо ехать. Послушаем, что скажет Соколов. Он хочет с нами встретиться, с обоими, и сейчас. Позвонить Беспалову всегда успеем. Ну что, набирать Соколова?

— А как можно связать с этим тот факт, что три недели назад было нападение на жену Беспалова? — продолжил свои рассуждения Гринев.

— Не знаю. Для меня это просто факт. А ведь действительно, я как-то об этом и не подумал. А ты голова, — убедительно естественно удивился Воробей.

— Хорошо. Звони. Слушай, и все же куда задевался мой телефон? Где-то в сумке, должно быть. Не мешало бы связаться с женой, предупредить, что задерживаюсь, — Гринев опять проверил все карманы.

— Думаю, не стоит сейчас звонить даже жене. Лучше, чтобы об этой встрече пока вообще никто не знал.

— Возможно, — неуверенно протянул Гринев.

Воробей достал телефон и набрал номер. Ответили не сразу, судя по его реакции.

— Я нашел его, — произнес он, чуть отклонившись в сторону. — Да, я знаю, где это. Мы недалеко. Минут через пятнадцать — двадцать будем… Можно ехать. Встречаемся на въезде в гаражный кооператив «Вираж», — Виктор Семенович кивком указал на свою машину. — Поехали. На всякий случай в салоне на эту тему помолчим. Перебазарим с Соколовым, потом я тебя домой завезу.

К автомобильному кооперативу от этого места можно было попасть двумя путями. Одна дорога была главной, в хорошем состоянии, но давала крюк километра два, другая второстепенная, местами разбитая, но короче. Виктор Семенович поехал по главной. Это было логично.

Перед спуском к ставкам они повернули налево, до кооператива оставалось метров семьсот. Место это было безлюдное. Справа от дороги до самого кооператива тянулась лесополоса, за ней была подъездная железная дорога, за железкой опять лесополоса, затем крутой спуск к небольшой речушке, вытекающей из каскада озерец без названия, и потом на большом пространстве в глубокой низине простирался жилой массив частного сектора, постоянно окутанный то ли туманом, то ли смогом непонятного происхождения.

Воробей остановился у одинокой старой кирпичной постройки — скорее всего, трансформаторной подстанции, возможно, не действующей, на обочине дороги метрах в пятистах до назначенного для встречи места. Гринев вопросительно глянул на него.

— Все нормально. Перед большим делом не мешает облегчиться. У нас еще десять минут. Можно обсудить, может, мысли какие, идеи возникли, — Воробей заглушил мотор и вышел из машины.

Гринев последовал за ним.

— Май месяц, а какой холод собачий, — поеживаясь, заметил Воробей.

Гринев зашел за постройку и, повернувшись лицом к стене приблизился к ней вплотную. Он в упор и как-то тупо смотрел на полуразрушенные кирпичи в лунном освещении ночи, на поросшую густым, толстым слоем мха и почерневшую от времени кладку. От нее несло холодком и сыростью, пахло гнилью и еще непонятно какой гадостью. Пройдет немного времени, и, наверное, развалится это строение по кирпичикам, развеется песком по земле, и не останется от нее и следа, как, впрочем, и от всего остального. «И к чему подобный вздор?» — подумал Гринев, удивляясь своим вдруг по-философски пессимистическим и почему-то мрачным мыслям.

Воробей стоял спиной к Гриневу, лицом к низкорослым и тощим деревцам лесопосадки. «Пора», — решил он и повернулся. Именно в эту минуту, нет, секунду, оторопелая нервозность, охватившая его на последних мгновениях особенно сильно, неожиданно отступила. Теперь он был спокоен, словно стряхнул с себя ненужную мишуру, внимателен и достаточно решителен. Достал из кармана большой, тяжелый и вдруг сверкнувший хромом в лунном свете револьвер. «Почему не вороненый, — подумал он. — Обычно револьверы черного цвета». Медленно, большим пальцем взвел ударник, барабан провернулся, чуть слышно скрипнув на оси и где-то в своем механизме еле уловимо щелкнув, Гринев слегка повел головой, он уже завершил свои дела, поправил «диадоровскую» спортивную курточку и со словами «А что Соколов…» повернулся к Виктору Семеновичу.

Из протянутой руки Воробья вырвался огонь и раздался хлопок, резкий и громкий. Что-то сильно ударило в грудь, Гриневу показалось, это нечто проломило ребра, ворвалось в легкое и застряло внутри его тела. Больно не было, только стало тяжело дышать, но он по-прежнему стоял на ногах, он видел, слышал, а значит, еще жил. Все стало ясно в одну секунду: это обман, его заманили сюда и теперь просто убивали. Почему? Но это было уже не важно, ничто уже не имело никакого значения, хотелось жить, очень хотелось, но его убивали. На этом все заканчивалось. Почему? Он уже никогда не узнает.

— А что Соколов? — повторил Воробей. — Абсолютно ничего. Извини, Александр Викторович, но так надо.

Из его протянутой руки опять вырвался огонь и раздался хлопок. Вторая пуля попала в правый бок Гринева, разорвала печень и прошла навылет. Теперь ему стало очень больно, нестерпимо, он застонал. Силы быстро покидали его. Глаза застлала бледно-розовая пелена, ноги стали ватными, земля качнулась, наклонилась и опрокинулась на него всей своей нескончаемой массой.

Воробей сунул за пояс револьвер и подошел к машине. Открыл багажник, достал небольшой кухонный топорик, злобно сверкнувший лунным отражением в холодной нержавеющей стали лезвия, и вернулся к лежащему Гриневу. Опустившись на одно колено перед телом, приложил свою ладонь к его шее. Артерия слабо, но пульсировала, Гринев был еще жив. «Однако живучий», — подумал он, нащупав за поясом рукоятку револьвера. Времени было в обрез. По дороге мимо пока никто не проезжал, но это пока, в любую секунду могли нарисоваться. Это место служило для проезжающих водителей чем-то вроде «отхожего места на обочине». Был тот момент, когда все надежды и чаяния сводились к простому везению. Ведь не убивать же всех зашедших за старую постройку по нужде, и потом, кто-то в это время мог оставаться в салоне автомобиля? И что тогда? Да, времени было в обрез.

Он приставил ствол к груди жертвы в районе сердца и нажал на спуск. Оружие вздернулось в руке, Гринев несколько раз глубоко, жадно вздохнул, вытянутые ноги конвульсивно дернулись, и он затих. Воробей опять приложил руку к его сонной артерии. Все, дело было сделано, первый заместитель генерального директора Александр Викторович Гринев был мертв.