Ханс Русенфельдт - Себастиан Бергман. 5 книг

— Как дела у твоего отца? — спросил он и понял, что ему это действительно интересно.

— Ему пересадили новую почку, и, похоже, теперь все хорошо, но я с ними не вижусь, — честно ответила Ванья, поразившись тому, как мало они за последние месяцы разговаривали.

— Но ты опять дружишь с Себастианом.

— Это как посмотреть…

— О’кей, но ты больше не думаешь, что он хочет испортить тебе жизнь.

— Да.

Билли присмотрелся к ней. Короткие ответы. Вызвано ли это нежеланием говорить об этом? В таком случае пусть попросит его прекратить.

— В больнице ты казалась довольно уверенной.

— Знаю, но зачем ему, собственно, этого хотеть?

«Чтобы удержать тебя поблизости», — подумал Билли, но промолчал.

— Он, конечно, во многих отношениях свинья, — продолжила Ванья. — Но я предпочла ему поверить.

— О’кей, надеюсь только, что он тебя опять не разочарует.

— Я тоже на это надеюсь.

Они замолчали. Она была убеждена, что он думает то же самое. Ведь они говорят о Себастиане Бергмане. Угроза, что он ее опять разочарует, вполне реальна. Билли опустошил стакан и поставил его на ночной столик.

— Послушай, я воспользуюсь туалетом…

— Конечно.

Билли поднялся и пошел в туалет. Вспыхнувшая люминесцентная трубка осветила ванную комнату, полностью идентичную той, что была у него в номере. Он поднял стульчак и расстегнул ширинку. Пока он мочился, его взгляд упал на маленькую стеклянную полочку под зеркалом. В одном из стаканов стояла синяя зубная щетка. Щетка Ваньи.

Казалось, будто идея забрать ее родилась именно в этот момент, что удобный случай рождает вора, но так ли это на самом деле? Разве он пришел за этим? Ванья, разумеется, удивится, будет теряться в догадках, как щетка могла исчезнуть, но ей даже в голову не придет, что он заходил в ванную и забрал ее. С какой стати?

Билли спустил воду, помыл руки и, наскоро в последний раз все обдумав, взял зубную щетку, обернул головку туалетной бумагой, сунул щетку в карман и вернулся к Ванье.

Он просидел у нее еще около получаса. Потом пошел к себе в номер, положил украденную щетку в конверт и сунул его в чемодан. Что дальше? Было уже довольно поздно, но усталости он по-прежнему не чувствовал. Следовало ложиться спать, но он знал, что не сможет отключиться. Он решил пойти пройтись, взял куртку, погасил лампу и закрыл за собой дверь.

На этот раз его разбудил не сон.

Он проснулся оттого, что ему на лицо внезапно опустилась унизанная кольцами рука. Прошло несколько секунд, прежде чем он во всем разобрался — кому она принадлежит и как оказалась в его постели, — но затем вспомнил.

Вероятно, это нехорошо.

Вычеркни «вероятно».

Это нехорошо.

Ему следовало остановиться, пока дело не зашло настолько далеко, но теперь уже слишком поздно. Владелица руки повернулась во сне и перекинула руку ему через грудь. Он наткнулся на нее на парковке после вечернего совещания. Чисто автоматически пригласил поужинать, не ожидая положительного ответа. Однако вскоре они очутились в довольно паршивом китайском ресторанчике. Себастиан с воодушевлением отметил, что она умна и с легкостью поддерживает беседу. Потом в ресторане стало довольно шумно, поскольку другим посетителям значительно чаще приносили пиво, чем еду, и они решили идти дальше. Она знала подходящее место. Они попали в ресторан «Медвежья берлога». Она продолжила пить вино, он продолжил соблазнение. Несколькими часами позже она сообразила, что не сможет сесть за руль. Не поблизости ли находится его гостиница? Оказалось, да. Очень близко.

Секс получился отличный. Изобретательный и чувственный. Возможно, из-за того, что он давно сексом не занимался, или они просто хорошо подходили друг другу. Заснули они в начале третьего.

Теперь он проснулся.

Удовлетворение исчезло, близость вызывала тошноту.

Надо от нее отделаться. Нельзя допустить, чтобы их видели вместе.

Все это нехорошо, но, возможно, не настолько ужасно, как ему подумалось при пробуждении. Ему неоднократно доводилось спать с матерями подозреваемых и даже с самими подозреваемыми, так что, хоть это и не самый умный из его поступков, перепихон с руководителем предварительного следствия, пожалуй, все-таки можно считать шагом в правильном направлении.

Правда, сомнительно, что Торкель с ним согласится.

Она не имела представления, который час.

Несколько раз она просыпалась, но ей все время удавалось снова заснуть, уговорить себя, что на дворе по-прежнему ночь. Даже если нет, то что ей делать снаружи? Куда идти? Сейчас нужно оставаться здесь.

Холод уже не казался таким сильным. Она чувствовала себя лучше. Под защитой темноты ей удалось переместить внутрь большую часть себя. Съежиться снаружи и вырасти внутри. Больше всего ей хотелось забыть о существовании чего-либо за пределами ее самой. Она по-прежнему лежала, подтянув колени к подбородку. Как долго, она не знала. Но под конец ей все-таки пришлось позаботиться о теле снаружи.

Она встала на ноги, прижалась спиной к шершавой горной стене и вытолкнула себя наружу через маленькую щель.

Опираясь рукой на шероховатые стенки пещеры, она прошла в темноте на несколько метров вправо, присела на корточки и пописала. Впервые за много часов. Она недостаточно много пила. Пещера была сухой и холодной. Никакой стекающей по стенам воды, на которую она надеялась, никаких подземных озер. Во всяком случае, она ничего не нашла. Даже лужи.

Может, стоит опять выйти? Найти что-нибудь попить. Раздобыть еще еды и, возможно, фонарик. Или спички…

Но выходить не хотелось. Если она выйдет, ей придется быть внешней. Ходить, остерегаться, приближаться к людям. Не исключено, что ее ищут. Ей хотелось остаться здесь. Быть внутри.

Она пошла обратно вдоль стены пещеры, пока не добралась до трещины, в которую снова втиснулась. Там она достала из карманов то, что прихватила с собой из домика. Ягоды для коктейля в сахарном сиропе, так на них было написано. Что такое сахарный сироп, она толком не знала, но, когда потрясла банку, там что-то заплескалось. Банка жестяная. Чтобы ее разбить, нужен камень. Она пощупала рукой перед собой, но камней не нашла. Может, снова вылезти из щели и поискать? Нет, оно того не стоит, решила она.

Внутри она не испытывала особого голода или жажды. Надо просто опять туда забраться.

Она улеглась, подтянула ноги к подбородку и меньше чем через минуту опять уснула.

Он встал с постели за несколько минут до того, как за деревьями у озера показалось солнце. Никаких часов ему не требовалось, он просыпался сам с появлением первых лучей дневного света.

«Кто рано встает, тому бог подает», — говорила его мать. Религиозной она не была, а говорила так в основном потому, что обычно они могли повидаться только утром. Потом она отправлялась то на одну работу, то на другую, а когда возвращалась домой, он уже обычно спал. Мать умерла много лет назад, но он по-прежнему не мог спать по утрам.