Ханс Русенфельдт - Себастиан Бергман. 5 книг

Он натянул брюки, застегнул рубашку и потер щеки. В последний раз он брился три дня назад. Пора.

Перед зеркалом в ванной он намазался пеной для бритья и открыл старомодный бритвенный нож, предоставив мыслям свободно вращаться вокруг заданной темы.

Что ему известно о Карлстенах?

Разумеется, помимо их фанатичной увлеченности экологией, натуральными продуктами и охраной окружающей среды и яростного неприятия всего современного и прогрессивного. Что они говорили своей юной гостье? Куда ее водили? Где может скрываться десятилетняя девочка, которая не знает окрестностей и не захотела пойти в полицию?

Полицейские собирались, как только рассветет, опять отправиться на поиски. Может, стоит записаться и пойти с ними? Нет, существует риск, что это ему только навредит. Что, если он будет в группе, которая найдет девочку, та узнает его и укажет на него прямо там? Он должен найти ее раньше всех, иначе все напрасно. Насколько велика вероятность, что ему это удастся? Ничтожна. Но придется попытаться. Не только ради себя. На кону слишком многое. Если у него не получится, то пять человек погибли понапрасну. Без толку.

Он смыл холодной водой остатки белой пены и аккуратно обтер щеки махровым полотенцем.

Что ему известно о Карлстенах?

Они много времени проводили на природе. Разумеется. Карин считала, что в Турсбю не хватает детсада, в котором дети проводили бы почти все время на воздухе, и пыталась перепрофилировать садик, куда ходил Фред. Правда, тщетно. Но они много бывали на воздухе. Постоянно. Вероятно, они оставались верны себе, и когда приезжала племянница. Значит, они могли показать девочке что угодно, где угодно. Надо найти эти места.

Найти…

Что-то в этом есть. Он застыл. Найти… Он посмотрел в глаза своему отражению. Он уже близко к разгадке. Надо сосредоточиться. Фрагмент головоломки, который он искал, похоже, находится в пределах досягаемости.

Он рассуждал неправильно. Виной этому газеты и полицейские.

Они искали . Девочка заблудилась . Они занимались поисками , поскольку девочка пропала .

Дело обстоит вовсе не так. Она не заблудилась, не пропала.

Она скрывается, не хочет, чтобы ее нашли.

Тут есть разница. Захоти она просто спрятаться, существует масса возможностей. Можно просто притаиться за валуном, можно забраться в закрытый на зиму летний домик. Но тогда имелся риск, что ее обнаружат, найдут, а этого ей не хотелось.

Где тебя никогда не найдут?

Он знал.

Вопрос в том, знала ли она.

Впрочем, она проводила время с кузенами, прожившими здесь не один год. Конечно, они рассказывали об этом месте. Это была такая вечерняя страшилка, жуткая история о пропавших и умерших мальчиках. Ей наверняка захотелось поехать туда и посмотреть, где это произошло. Услышать, стоя снаружи, предостережение:

«Если зайдешь туда, тебя никогда не найдут».

Естественно, здесь играл роль целый ряд факторов, и многое вызывало сомнения, но мозг подвел его к такому выводу, а на свои инстинкты он полагался. Предпринять попытку определенно стоит. Лучше, чем, сидя дома, прочитать в интернете, что они ее нашли. Он решил обойтись без завтрака и немедленно отправиться туда.

К Медвежьей пещере.

Утром для возобновления поисков перед зданием полиции собралось около ста шестидесяти человек. Новые районы распределили между теми же ответственными, что и накануне. Торкель решительно отказался освобождать Билли от поисков, поэтому тот получил новую группу и новый участок. На этот раз он был крупнее и расположен дальше от Турсбю. Николь покинула дом с убитыми приблизительно семьдесят часов назад. Она могла успеть пройти довольно большое расстояние. Кроме того, теперь, когда их стало почти вдвое больше, Эрик добавил еще два района для поисков, более недоступные и поэтому менее вероятные, но по-прежнему вполне допустимые. Снова раздали номера телефонов, портативные рации, сухие пайки и термосы. Машины тронулись, и площадь на удивление быстро опустела.

Хотя и не полностью.

На площади осталась стоять, опершись на костыль, какая-то пожилая женщина. Очень пожилая, увидел Эрик, когда она двинулась к нему мелкими, но быстрыми шажками. Наверняка не меньше восьмидесяти лет. Платок, обстоятельно завязанный на шее, шляпа на голове и толстое пальто, судя по всему, шерстяное. Солнце еще не особенно грело, но ближе к середине дня явно должно было сильно потеплеть, поскольку на небе не было ни облачка. Эрик предположил, что старая дама просто не имеет предрасположенности к обильному потоотделению.

— Вы заблокировали всеми этими людьми дверь, — сказала она, подходя к Эрику. — Как так можно?

— У нас пропала девочка, и сейчас…

— Да, да, да, — перебила пожилая дама, нетерпеливо замахав свободной от костыля рукой. — Я хочу заявить о преступлении, — сообщила она и повернула к Эрику морщинистое лицо. — Об убийстве.

Пятнадцатью минутами позже Эрик выпроваживал пожилую даму, которую звали Ингеборг Франсен и чей муж, как ему сообщили, являлся президентом местного Ротари-клуба. Пока Эрик указывал ей на дверь, она повторяла, что у мужа имеются «связи» и поэтому он узнает, если ее заявление не примут всерьез. Примут, пообещал Эрик, но умолчал о том, что даже заявления, которые принимаются всерьез, могут рассматриваться не в первую очередь. Жертвой оказался двенадцатилетний кот по кличке Огонек, не чистопородный, но с бирманской примесью. Когда Ингеборг утром вышла на улицу, чтобы забрать газету, там метались сороки, а за домом лежал Огонек, заброшенный к мусорным бакам. С перебитой шеей. По положению торчащего изо рта языка Ингеборг поняла, что ее любимца кто-то задушил. Эрик не стал говорить, что, возможно, кота сбила машина, водитель вышел и, увидев, что Огонька уже не спасти, просто-напросто забросил его на участок. Бездушно, аморально, но вполне правдоподобно и не противозаконно. Более или менее выпихивая ее в дверь, он лишь повторил обещание сделать все, что в их силах.

«Господи, пятнадцать минут на дохлого кота», — думал он по пути обратно во внутреннюю часть здания. Ведь он даже больше не работает в Турсбю.

Достав карточку-ключ, он услышал, что его из-за стойки рецепции зовет Деннис — единственный, кто остался в отделении, кроме самого Эрика и этого Себастиана Бергмана, все остальные отправились прочесывать лес. Эрик обернулся к стойке и увидел, что Деннис машет ему рукой.

— Ты не можешь заняться одним делом?

Эрик бегло взглянул на стоявшего возле стойки мужчину.

— Речь идет о краже со взломом, — уточнил Деннис, когда Эрик подошел к нему.

— А он не может изложить все тебе? — спросил Эрик и улыбнулся мужчине у стойки улыбкой, резко контрастировавшей с приглушенным раздражением в голосе.