Ханс Русенфельдт - Себастиан Бергман. 5 книг

— Вставайте. Никаких резких движений, — донеслось от Страндберга. Мужчина кивнул и начал вставать со скамейки.

— Ложитесь на пол, — продолжил отдавать приказания Страндберг, когда мужчина поднялся. Продолжая держать руки над головой, он ловко опустился на колени и осторожно повалился вперед. Уперся ладонями в пол и очутился на животе. Два полицейских с краев подбежали к нему, каждый со своей стороны. Остальные следили за Лагергреном с поднятыми пистолетами, готовые к малейшему движению.

— Вы Давид Лагергрен? — снова спросил Торкель, на этот раз более сурово.

— Да, я понял, что вы меня ищете, — раздражающе спокойно ответил Лагергрен. Один из полицейских тем временем поставил колено ему на спину, а второй схватил его вытянутые руки, отвел их ему за спину и надел наручники.

Торкель убрал пистолет в кобуру. Полицейские начали обыскивать лежавшего на полу мужчину. Закончив, они поставили его на ноги. Торкель подошел к нему.

— Что вы хотите? — спросил он.

— Сдаться, — ответил Лагергрен. — Вы же меня искали? Или я ошибаюсь? — добавил он.

Он снова улыбнулся. На этот раз он выглядел не просто отвратительным. Он улыбался, как человек, по-прежнему держащий все под контролем.

Давид Лагергрен сидел за столом в комнате для допросов с голыми стенами, которая выглядела приблизительно так, как он себе и представлял. Простой деревянный стол, пустой, за исключением какой-то записывающей аппаратуры на одном конце, возле светло-серой стены. Четыре стула, окна с матовым стеклом, никаких занавесок, на потолке три лампы дневного света. Стены пустые, кроме одной стороны, где имелось стекло с высокоотражающей поверхностью. Давид был почти уверен в том, что это реальный вариант того окошка, которое он видел в массе американских полицейских фильмах. Картину завершал стоявший у двери и неотрывно смотревший на него полицейский в форме.

Сидеть на допросе ему еще не доводилось.

Он вообще никогда не имел дела с полицией, за исключением отдельных рутинных проверок трезвости и наличия водительских прав на дороге.

Он был убежден, что в газетах напишут о том, что он раньше не был судим. Это укрепит его позицию. Заставит большее количество народу прислушаться к нему.

Он — не закоренелый преступник. Это важно. Он знал, как сам реагировал, читая о людях, подвергшихся ужасным вещам, застреленных, заколотых ножом, избитых или изувеченных каким-то иным образом.

«Жертва полиции уже знакома».

Сочувствие и сострадание сразу уменьшались. Закрадывалось ощущение, что человек, наверное, получил по заслугам. Думалось: разборки. Криминальное поведение, приведшее к наказанию.

С ним будет по-другому. Хорошее образование, постоянная должность, отсутствие судимости. Человек, которому можно сочувствовать, хоть его и подозревают в преступлении.

Дверь открылась, и вошли два человека.

Одного он узнал — тот же мужчина, что был на входе. Проще говоря, начальник. Пришедшую с ним женщину он раньше не видел. Молодая, тридцать пять, возможно, моложе, но она выглядела усталой и измученной, что могло добавить несколько лет к ее фактическому возрасту. Под мышкой она держала толстую папку, в которой, как он предположил, речь идет о нем. Полицейский в форме оставил их.

— Здравствуйте, Торкель Хёглунд, это Ванья Литнер, — сказал начальник, когда дверь закрылась, и кивнул в сторону молодой женщины. Безо всякой необходимости, в комнате не было никого другого, кого еще могли бы звать Ванья Литнер.

Давид улыбнулся обоим.

Они уселись напротив него. Ванья положила папку перед собой на стол, а Торкель потянулся к магнитофону, стоявшему на конце стола. Он произнес сегодняшнюю дату, сказал, кто присутствует в комнате, и спросил, правда ли, что Лагергрен отказался от юридической помощи во время допроса.

Давид кивнул.

— Пожалуйста, отвечайте словами, для записи, — попросил Торкель. — Вы отказались от юридической помощи?

Давид слегка наклонился в сторону, поближе к записывающему устройству.

— Да.

— Вам незачем наклоняться ближе, оно улавливает все, что произносится в комнате, просто говорите нормально.

Давид опять кивнул и посмотрел на Ванью, которая открыла лежавшую перед ней папку. У него перед глазами замелькали снимки, карты, отчеты и распечатки, когда она быстро пролистала материал и, похоже, разделила его на пачки поменьше, выдвинув отдельные части в сторону так, что получился маленький толстый веер. Очевидно, она остановилась на одной фотографии и положила ее на стол перед ним. Давид посмотрел на снимок. Патриция Андрэн. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как он позвонил ей и попросил об интервью.

Она так обрадовалась.

Показалась воистину приятной девушкой. Жизнерадостной и оптимистичной. Особенно учитывая то, через что она прошла. Полной решимости постараться помочь тем, кто пребывает в такой же ситуации, в какой находилась она — с избивавшим ее женихом, и сделать все, чтобы сыну жилось лучше.

— Может, начнем с нее? — спросила Ванья, пододвигая фотографию ближе к нему.

Он оторвался от фотографии и встретился с Ваньей взглядом.

— Вы знаете, кто это? — поинтересовалась Ванья, кивая на снимок.

Давид по-прежнему не отвечал. Ванья поставила на фотографию палец и несколько раз постучала, будто он не понял, о чем она спрашивает.

— Я буду разговаривать только с Себастианом Бергманом, — четко заявил он.

— Он у нас больше не работает, — коротко сказал Торкель.

— Вы знаете, кто это? — повторила Ванья, снова постучав по снимку.

— Я буду разговаривать только с Себастианом Бергманом.

Он увидел, насколько рассердил Ванью его ответ. Ее глаза буквально потемнели. Торкель тоже рассердился, предположил он, но он это лучше скрывает.

— Это исключено, — почти выпалила Ванья. — Вы будете разговаривать с нами.

— Нет, я буду разговаривать только с Себастианом Бергманом.

Торкель, быстро обдумав, протянул руку и выключил магнитофон. Потом он немного посидел, глядя куда-то вдаль, и с глубоким вздохом обратился к коллеге:

— Мы можем на минутку…?

Ванья, не говоря ни слова, встала и сердитым шагом направилась к двери.

— Мы скоро вернемся, — сказал перед уходом Торкель. Несколькими секундами позже вернулся полицейский и занял свое место у двери.

Давид снова попробовал ему улыбнуться. Улыбка осталась без ответа.

Когда Торкель вышел из допросной, Ванья стояла в коридоре, прислонясь к стене, со скрещенными на груди руками. Дождавшись, пока полицейский скроется внутри, Торкель подошел к ней. Он сдержал импульс положить ей руку на плечо, ему подумалось, что она стряхнет ее.

— Я знаю, что ты собираешься сказать, — опередила она его.