Влада Ольховская - Красный кардинал

— Может, они вообще не связаны? — предположил Ян. — Мы ведь не знаем всех знакомых этой Самойловой. Может, это была ее подруга?

— Слишком молодая для подруги.

— Дочь подруги?

— С такой же вероятностью это может быть кто угодно: дочь подруги, бывшая коллега, благодарная ученица, если уважаемая Феодосия кого-то чему-то учила, девочка, которую она однажды перевела через дорогу. Но посмотри вот на что… Памятник из черного мрамора, позолота на буквах. Это дорогая вещь, не первый попавшийся вариант! Для кого делают памятники на кладбищах? Мертвым уже все равно, и живые делают их в большей степени для себя — так отдавая последний долг и успокаивая свою совесть.

— Короче, тот, кто это заказал и оплатил, действительно заботился о почившей старушке?

— Думаю, да. Смысла ехать в Ковров я не вижу, а вот с внуками поговорить стоит.

Найти адрес квартиры, которую когда-то делили на двоих дочери Феодосии Самойловой, было несложно. Семейство закрепилось там, пустило корни и сделало совсем небольшую по площади квартирку родовым гнездом.

Сложно было подобрать помещение, менее подходящее для этой цели.

Нет, возможно, двум одиноким сестрам там когда-то было хорошо. Но Ольга Жукова жила там с шестью детьми в возрасте от шестнадцати до трех лет. Ремонт последний раз проводился еще Еленой и Дарьей, Ольга предпочла жить на всем готовом. Это быстро привело семью к нелестному статусу находящейся в социально опасном положении.

Формально Ольга числилась матерью-одиночкой и с готовностью получала полагающееся ей пособие. Но дверь близнецам открыл явно нетрезвый мужчина лет тридцати. Он замер на пороге, и чувствовалось, что он сомневается: не двоится ли у него в глазах? То, что он обычно пил, очень даже способствовало этому.

— Кто там, котик? — донеслось с кухни.

Потом они получили возможность увидеть Ольгу Жукову. Она была значительно старше сожителя — или выглядела значительно старше. Зато она оказалась трезвой. Судя по ее животу, в ближайшие месяцы ожидалось появление седьмого ребенка. Александра не представляла, куда они его денут, потому что места отчаянно не хватало и люди хранились в квартире, как на складе.

Они попробовали поговорить в доме, но у них ничего не вышло. Дело было не только в удушающем запахе подгоревших котлет и сомнительном аромате, источаемом пьяным сожителем. В замкнутом пространстве стоял невообразимый шум. Младшие дети не соображали, что происходит, но рвались поучаствовать в беседе, поделиться рисунками и что-нибудь выпросить.

Им пришлось выйти на улицу и усесться на ветхую лавочку, доживавшую последние дни у подъезда. Чувствовалось, что Ольге не хочется общаться с полицией, но отказаться она не могла, ее положение было слишком зыбким.

— Мне нечего вам сказать о матери, — заявила она. — Если она умерла сто лет назад, какой смысл о ней говорить?

— Шесть лет, — уточнила Александра. — Это чуть меньше, чем сто.

— Не придирайтесь к словам, а? Померла и померла. Не виделись мы с ней еще дольше.

— Разве она не жила с вами?

— А вы полагаете, что с нами можно жить?

У Елены Жуковой не было другой жилплощади, прописана она до самой смерти была в этой квартире, которую сама же и выбрала много лет назад. Но выжить ее оттуда оказалось несложно. Ольга даже не делала для этого ничего особенного, она просто рожала. Тихая квартирка наполнилась нескончаемым младенческим плачем, запахом пеленок — и то появляющимися, то исчезающими отцами детей.

— Мамуле это страх как не понравилось, — криво усмехнулась Ольга. — Она верещала что-то про спокойную старость и про то, что мои мужики должны меня обеспечивать. Вот ее сильно муж обеспечивал! Сама же его сюда привела. И я привела! Она была бы рада от меня избавиться. Она и пыталась: консультировалась со всякими там адвокатами, писала на меня заявления. И это только то, о чем я знаю! Но ничего сделать она по-настоящему не могла, и никто не мог. Я родилась в этой квартире, я тут прописана и тут буду рожать, если уж государство не удосужилось мне помочь, точка!

— А как вы с ней общались? — спросила Александра. — Как реагировали на ее попытки выселить вас?

— Хотите узнать, не мстила ли я? Нет, у меня не было на это времени. Но мне и не нужно было! Я просто жила своей жизнью, а это так бесило мою мамашу, что лучшей мести не придумаешь.

В итоге Елена Жукова не выдержала. В сообщении о ее смерти было сказано, что она поехала на дачу отдохнуть. На самом деле она жила там — в бывшем строительном вагончике безо всяких удобств. А поскольку жила она на даче и в холодные сезоны, обогреватели использовались часто — и постепенно приходили в негодность. Однажды это привело к пожару.

О смерти матери Ольга не сожалела — ей было не до того.

— Простите, а кем вы работаете? — не выдержала Александра.

Это был глупый вопрос, очень глупый. По возрасту детей Ольги можно было подсчитать, что она полжизни не выходила из декрета, а до этого была слишком молода, чтобы работать. Но глупым этот вопрос был не потому, что ответ оказался очевидным. Просто он задевал гордость Ольги, а человек с задетой гордостью не бывает откровенным. Эрик велел никогда не задавать таких вопросов, если ей доведется кого-то допрашивать. Она и сама не знала, почему сорвалась.

Ольга тут же окрысилась.

— Я — мама, а вот у вас, похоже, нет детей! Мать — это самая благородная профессия на свете, и я приношу миру гораздо больше пользы, чем моя мамаша.

— Она, кажется, была переводчиком? — поинтересовался Ян, чтобы сменить тему.

— Ага. Но вы только не представляйте себе переводчика, который стоит за спиной у президента и помогает вести международные переговоры! Моя мамочка переводила инструкции к плойкам для волос и брачные объявления. А когда работы не было, подрабатывала репетитором. Тетя Даша работала училкой. Обе родили только по одному ребенку. Да и то полноценный получился только у мамки моей! А дети — это будущее.

Из приоткрытого окна квартиры донесся жуткий грохот, намекавший, что будущее только что уронило что-то. Ольга мгновенно взвилась на ноги, словно массивный живот вообще ничего не весил.

— Мы уже закончили тут? — недовольно поинтересовалась она. — Мне нужно присматривать за детьми!

— Еще пара вопросов — и все, — заверил ее Ян. — Это вы оплатили мраморную надгробную плиту для Феодосии Самойловой?

— А кто это?..

— Ваша бабушка.

— А, эта! — отмахнулась Ольга. — Я ее не застала! Если честно, я даже не знаю толком, где ее могила.

— А ваш кузен, Виталий Воронин, это знает?

— Виталька? Виталька знает только, какой бумагой задницу подтирать, у него даже обувь на липучках, потому что он не помнит, как завязывать шнурки. Вы серьезно думаете, что ему известно, где находится древняя могила?