Влада Ольховская - Красный кардинал

— Понятно. Надо полагать, вы с ним не общаетесь?

— Я ему помогаю, — мгновенно присмирела Ольга. — Ношу ему домашнюю еду, слежу, чтобы у него все было хорошо. Из-за деток у меня остается на это не так уж много времени, но я о нем забочусь!

Сначала такая смена настроения поразила Александру, а потом она поняла, что к чему. Ольга была единственной родственницей Воронина — и его единственной наследницей. Да, он ее моложе. Но ведь никто не знает, сколько отмеряно инвалиду!

Впрочем, при всей своей заботе Ольга знала о кузене немногим больше, чем о покойной бабке. Она не представляла, работает ли он где-то, сколько денег получает каждый месяц, чем вообще живет и есть ли у него телефон. Зато адрес квартиры, которая могла достаться ей, она помнила прекрасно.

— Так я могу идти или нет? — Ольга нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, то и дело поглядывая на окно квартиры.

— Посмотрите сначала вот на это, пожалуйста.

Александра открыла на планшете фотографию и повернула к Ольге. Со снимка на них смотрели женщина, назвавшаяся Юлией Курченко, и маленькая Тоня Нефедова. Ольга, нахмурившись, смотрела на фото, а Александра смотрела на нее.

Чувствовалось, что с каким-то узнаванием Ольга столкнулась. Но это было не узнавание близкого человека, а нечто смутное, похожее на попытку вспомнить того, с кем ты однажды пересекся в толпе.

— Мы с ней не знакомы, — наконец сказала Ольга.

— Вы уверены?

— Вы думаете, что, если я нигде не работаю, я и в своих словах уверена быть не могу?!

Ну конечно. Неудачный вопрос все портит.

Александра только вздохнула и открыла другой снимок — Марии Априоновой.

— Как насчет этой?

Но Ольга уже лелеяла свою обиду и не готова была отнестись к делу серьезно. Она бегло скользнула по фотографии взглядом и сразу же заявила:

— Нет, не знаю. Точно не знаю!

— Понятно. Спасибо за содействие.

Просить фотографии Елены и Дарьи было, пожалуй, бесполезно. Александра видела, какую свалку устроили в квартире. Если старые снимки там и остались, сейчас они надежно погребены под упаковками с памперсами и тюками с детской одеждой.

Ольга поспешила уйти, не скрывая, что уже сожалеет о потраченном на разговор времени. Минутой позже из приоткрытого окна донесся ее зычный ор.

Близнецы тоже не стали задерживаться. Судя по данному им Ольгой адресу, ее кузен жил неподалеку — минут десять на машине, можно встретиться с ним сегодня. Многого от этой встречи Александра не ожидала и откладывать дело не хотела.

— То, что она болтает, не так уж важно, — указал Ян. — А вот то, что она не узнала ни одну из фотографий, — проблема.

— Но она всматривалась в одну из них достаточно долго, пытаясь узнать.

— Ну, проверяла… Она бы узнала собственную мать или тетку!

— Не факт. Есть такая штука, как подсознательное забывание — не уверена, что так и называется по-русски. Но суть в том, что человек имеет определенное знание о мире. Все, что противоречит этому знанию, он или отрицает, или забывает, чтобы лишний раз не заморачиваться. Ольга знает, что ее тетка и мать мертвы. Какая-то фотография не изменит этого. Виталий Воронин внушает мне в этом отношении больше надежд.

— Потому что он не умеет притворяться?

— Потому что он не так скован, как люди, считающие себя здоровыми.

Виталию от родителей досталась квартира при уютном старом дворике, образованном невысокими домами. Она располагалась на первом этаже — окнами на подъездную дверь и иссушенный осенью палисадник. На окнах висели занавески из плотного белого тюля и стояли горшки с геранью. Между них, уютно устроившись, грелся в лучах солнца маленький котенок.

Хозяин квартиры открыл дверь быстро — он был дома. Но это не означало, что он не работает, в такое время многие уже возвращались.

Глядя на Виталия Воронина, нельзя было сразу сказать, что с ним что-то не так. Парень был рослым, неплохо сложенным, хотя и не спортивным. А вьющиеся каштановые волосы и вовсе можно было считать редким даром природы, которому многие позавидовали бы. Лишь внимательный взгляд на его лицо подтверждал, что врачи не ошиблись с диагнозом.

Лицо у Виталия было расслабленным, лишенным определенного выражения, глаза — мутными. Он, похоже, опасался смотреть на гостей, скользил по ним взглядом и тут же отводил глаза. Стоя на месте, он постоянно раскачивался взад-вперед.

— Добрый вечер, — обратилась к нему Александра.

Однако при звуке ее голоса он сжался, ссутулился, еще ниже опустил голову. Похоже, с женщинами у него были нелады. Заметив это, Александра легонько толкнула брата, намекая, что разговор стоит вести ему.

— Мы из полиции, — сообщил он, показывая удостоверение. — Вы ведь Виталий Воронин? — Да.

Голос Воронина звучал глухо, но четко.

— Мы хотели бы задать вам пару вопросов, это не займет много времени.

— Да.

— Мы можем войти?

— Не надо.

Он не пытался преградить им путь — дверь за его спиной была широко открыта, позволяя взглянуть на светлую, чисто прибранную квартиру. Скорее всего, ему просто не нравились чужие на его территории, и Александра решила не настаивать. Даже с лестничной клетки она могла осмотреть часть комнат и половину кухни.

В квартире были только вещи Виталия. На присутствие другого человека ничто не указывало.

— Хорошо, мы останемся здесь, — заверил его Ян. — Мы бы хотели задать пару вопросов о вашей матери и тете Елене. Вы помните их?

— Нет.

— Ни одну?

— Нет.

Александра была обучена распознавать ложь по тону голоса, мимике и жестам. Но с Виталием все эти трюки не работали, он был своеобразен во всем. Он продолжал раскачиваться, его голос звучал монотонно.

— Вы можете посмотреть на фото?

— Да.

На этот раз снимки показывал Ян, однако выражение лица Виталия так и не изменилось.

— Вы помните свою бабушку Феодосию? Вы вообще знаете, кто она?

— Нет.

— И вы не покупали ей надгробный камень?

— Нет.

— Не знаете, кто мог это сделать?

— Нет.

Он не нервничал, не гнал их, но и не говорил больше, чем необходимо. Ему была неприятна беседа, как и любая встреча с незнакомцами, однако жизнь научила его быть покорным. Возможно, он уже усвоил, что, если будет выражать свое недовольство, он окажется в очень неприятном месте.

Александре не хотелось его мучить, да и смысла не было. Напоследок она спросила:

— Как зовут вашего котенка? Он очень милый!

— Не знаю.

— Не знаете, как его зовут?..

— Нет. Не сказал.

— Он не сказал вам?..

— Да.

— Ясно… Спасибо за помощь!

Настроение у Александры было ниже плинтуса. Весть о том, что Дмитрий Косаков настрочил жалобу в связи с тем, что делом простой русской семьи занимается какая-то заграничная полицейская, радости не добавила. Она знала, что ей это не навредит, но бывают дни, когда каждый маленький укол ощущается острее, чем следовало бы.