Дэй Кин - Шаг к убийству

Вспыхнуло еще несколько прожекторов, и тот же голос прокричал:

— Говорит капитан Феррис из уголовной полиции. Рядом со мной стоят прокурор Тайер и шериф Кронкайт. Бросайте оружие, Моран. Ваша песенка спета!

Моран со своей обычной ухмылкой прокричал в ответ:

— Что ж, идите и хватайте меня, легавые! — Он бросил большой чемодан на землю, а тот, что поменьше, все еще держал в руке. Свободной он обхватил Эмили за талию, используя ее как прикрытие. — Видите, я уже выхожу! Смотрите! Но если вы сделаете хоть один выстрел, я застрелю девочку!

Сразу после этого Эмили услышала громовой голос Хи Тайера:

— Не стрелять! Он серьезно говорит! И в состоянии это сделать!

Моран еще крепче, прижал к себе Эмили и с издевкой крикнул:

— Опять заговорил, прокурор! Если бы я тебя, недоносок, увидел, пришил бы на месте!

— Нет, нет! — умоляюще вскрикнула Эмили. — Не делайте этого!

Она обращалась к обоим мужчинам. Хотя Моран и не мог видеть Хи, зато она его видела. Он стоял менее чем в десяти метрах от них.

— Прошу тебя, не надо, Хи! Он тебя убьет!

Как раз в тот момент, когда Моран увидел Тайера, один из полицейских очень смело, но необдуманно выскочил из-за куста и бросился на бандита. Тот хотел сохранить пули для Хи Тайера, поэтому выпустил Эмили и ударил полицейского чемоданчиком с деньгами.

Замок не выдержал, и дождь зеленых бумажек посыпался на землю. Падая, коп выронил оружие, и Эмили быстро нагнулась, чтобы схватить его. Когда Моран направил свой пистолет на Хи, она уже сжимала свой обеими руками.

На размышления не оставалось времени, и она'нажала на спуск. Сильный, удар отбросил Морана в сторону. Второй и третий выстрелы Эмили заставили его упасть на колени. Тем не менее он еще поднялся, даже сделал шаг к девушке, тоже опустившейся на колени, и ударил ее.

— Вот уж никак не ожидал от тебя этого, крошка! — Он с трудом изобразил на лице улыбку. Потом поднял руку и еще раз ударил ее. — Только для того, чтобы люди поняли, что ты собой представляешь… — Говорить ему становилось все тяжелее. — До свидания, моя сладкая… Вспоминай хоть изредка обо мне…

Пистолет выпал из его онемевших пальцев на траву. Пытаясь улыбнуться, он поднял руку и, казалось, хотел открыть ею какую-то невидимую дверь. И она открылась наконец, а он сам упал ничком и остался лежать без движения.

Послышались голоса людей, лаконичные приказания и распоряжения полицейских. Сильные руки подняли Эмили с земли. «Он насильно увез тебя, поняла? — властно прошептал кто-то ей на ухо. — Такова версия для прессы. Он силой заставил тебя спрятать его и вывезти из города. В противном случае он грозил убить Бесси».

— Нет, Хи, — так же тихо отозвалась она. — Целую неделю я добровольно была его любовницей.

Голос Тайера перекрыл ее голос, когда их окружила полиция.

— С ней, кажется, все. в порядке, только она в шоке. Уберите отсюда этих проклятых репортеров, Чарли! Ей надо дать время, чтобы прийти^в себя.

— Разумеется, Хи, — ответил голос капитана Ферриса из уголовной полиции. — Бедная девочка! Такое пережить!^.

Руки Хи крепко обняли ее, Эмили услышала другой голос:

— Я чуть было не умер в своей конторе! — Это говорил хозяин мотеля. — Я имею в виду тот момент, когда увидел на чеке сумму и имя. Но я и глазом не моргнул. Как только они ушли, я сразу же со 7общил в полицию. Они хотели выждать, пока эти двое выйдут из домика. Понимаете, мы все-таки боялись, что он может убить ее…

Эмили посмотрела на распростертую на земле фигуру и подумала, что он был не совсем уж безнадежен. Напоследок даже старался спасти ее.

«Только для того, чтобы люди поняли, что ты собой представляешь. До свидания, моя сладкая, вспоминай хоть изредка обо мне!»

— Я люблю тебя, Хи, — услышала внезапно Эмили свой собственный голос. — И- хочу выйти за тебя замуж, как только выкарабкаюсь из этой истории.

Она снова взглянула на человека, лежащего на земле. Дэн Моран был не таким, как все другие, кого она знала, и не таким, каких она еще узнает. Он жил в своем собственном, искаженном мире, и в течение недели она жила в нем вместе с ним.

— Прошу тебя, постарайся меня понять, Хи, — прошептала она. Руки, обнимавшие ее, сжались еще крепче.

. — Попытаюсь, конечно, попытаюсь! — торопливо ответил он. — . Ты не отправишься в тюрьму и не сделаешь никакой другой глупости. С тебя достаточно и этого… — А потом неожиданно добавил: — Если не ради меня, то ради него. Как ты думаешь, зачем он стал бить тебя?

ЭмиЛи почувствовала себя настолько опустошенной, что даже не могла ответить на вопрос Хи. Да это ничего бы и не изменило. Тайер был влиятельной фигурой в округе. Если он нажмет, где надо, с ее головы не упадет ни один волос.

— Как хочешь, Хи, — сказала она.

Теперь, когда первый шок прошел, было радостно чувствовать, что о тебе кто-то может по-настоящему позаботиться. И не только в своем последнем, несколько эпатирующем жесте, как это невольно получилось у Морана. Но заботиться до самого конца: она была уверена в Хи…

В таком случае, Эмили, предоставь мне разговаривать с репортерами, — кивнул Тайер.

Испытывая надежную мужскую поддержку, она почувствовала, как силы медленно возвращаются к ней. Конечно, воспоминания о Дэне Моране со временем потускнеют, а потом и вообще исчезнут из памяти, словно призрак.

— Тебе уже лучше? — осведомился Хи.

Эмили подняла лицо. Ей так хотелось поцеловать его. И хотелось, чтобы и он поцеловал ее.

— Да, — ответила она, — теперь все в порядке.

Вначале Бог создал небо и землю. Вначале не было ни «спутников», ни «Исследователей». Вначале Курт Реннер не собирался убивать Келси Андерса. Мысль об этом даже не приходила ему в голову. Он просто хотел использовать его в своих целях и подошел к этому разумно, основательно и по-земному. Все мужчины любят хорошеньких девушек. Для Келси же они просто были болезнью. К тому же молодой наследник семейства Андерсов слыл убежденным снобом. А Тамара была молода и очень мила. Кроме того, она была настоящей графиней.

Крупный мужчина приятной наружности в сером, отличного покроя фланелевом пиджаке сидел у стойки бара, нервно барабаня по ней пальцами. Реннер выдавливал из себя улыбку, хотя улыбаться ему не хотелось. По природе он был натурой легковозбудимой, и сейчас, когда на карту поставлено так много, этот бесконечный шум голосов, гудение музыкального автомата и, особенно, его вынужденное ожидание — все это страшно действовало на нервы. В полночь он слез с высокого, сверкающего хромом и красной кожей стула, вышел из тускло освещенного бара и направился к заправочной станции.