Дэй Кин - Шаг к убийству

Он тут же включил сирену и возбужденно отрапортовал по своему двухканальному телефону:

— Докладываю о Реннере и его подружке, мисс Дараний. Они в машине «универсал» перед зданием «Иган-блок». Сорок вторая машина просит помощи.

Реакция была немедленной и шумной. Заместители шерифа, а также репортеры и фотографы высыпали из полицейского участка и стремительно бросились к «универсалу». Как из-под земли появились переносные светильники. Шофер передвижной телестанции поставил свой фургон и нужную позицию, и операторы взгромоздились на крышу. Они сразу же начали съемку местности, в то время как дикторы и звукооператоры записывали на пленку все происходящее.

Заместитель шерифа, первым заметивший их, кончив передавать вызов, поставил свою машину под таким углом, чтобы «универсал» не мог двинуться с места. А Реннер сидел в машине, ухватив рулевое колесо пальцами здоровой руки и размышляя над тем, что должен чувствовать человек, которого вот-вот пристрелят. Все, через что он прошел, делалось ради этого момента. Это было дно той могилы, которую он выкопал себе сам.

Шериф Причард пробрался сквозь толпу и наставил свой револьвер прямо на Реннера. «По крайней мере, я хорошо над ним поработал», — подумал Реннер. Один глаз Причарда был расцвечен всеми цветами радуги и распух до такой степени, что почти совсем закрылся. На челюсти виднелась глубокая царапина, а широкая полоса пластыря придерживала металлическую пластину, торчащую из его разбитого носа.

— Теперь все в порядке! Вылезай из машины, Курт. И руки вверх, — скомандовал Причард. — Ты получил свое. У тебя было время. Теперь игра кончилась. Ты отвезешь меня туда, где спрятал машину Келси с деньгами, которые он украл у своего отца. Затем ты и твоя маленькая подружка отправитесь в разные камеры. И ты удивишься, сколько тюремных ступенек тебе придется пересчитать, прежде чем тебя будут судить. Выходи из машины. Считаю до трех. Если не выйдешь, буду стрелять.

Мистер Андерс протиснулся через толпу и встал между разъяренным шерифом и Реннером. Курт по достоинству оценил поведение банкира. Что бы там ни говорили, но он был человеком. Андерс-старший выглядел солидно, и голос его звучал твердо. Он вел себя так, будто шериф Причард держал в руках игрушечный пистолет.

— Убери пушку, Билл, — холодно произнес он. — Положи ее в кобуру. Здесь не будет никакой стрельбы. Но если и будет, то ты должен сначала пристрелить меня, прежде чем доберешься до Реннера.

Причард нехотя засунул пистолет в кобуру. Вновь прибывшие репортеры недоумевали: кто этот старик?

Стоящий рядом заместитель шерифа объяснил им:

— Это Том Андерс, банкир, первый человек округа Муриэтта.

В глубокой тишине, установившейся после этих слов, Андерс продолжал:

— Допущена большая несправедливость. К сожалению, многого уже не исправишь. Я хочу сделать, что смогу, и прежде всего предотвратить расправу над невинными людьми. И не позволю запугать двух юнцов, потому что их спровоцировали на поступок, в котором обвинили Реннера и мисс Дараний. — Он сделал знак рукой Реннеру. — Вы и мисс Дараний можете выйти из машины. Затем вы, доктор Фландере и я сделаем то, ради чего прибыли сюда: поговорим с молодым мистером и мисс Табор.

Когда Реннер вышел из машины и помог Тамаре выбраться из нее, то с удивлением увидел в толпе Джину. Он полагал, что она все еще под разными благовидными предлогами обшаривает, в поисках денег его поместье.

Мистер Андерс ткнул пальцем в сторону заместителя шерифа Тома Хили:

— Дай-ка нам дорогу, Том. Мы четверо и, я повторяю, все четверо поднимемся наверх.

Хили отошел в сторону:

— Да, сэр. Как скажете, мистер Андерс.

Доктор присоединился к ним на тротуаре. В свете мощных прожекторов кинохроники и телевидения старый банкир двинулся наверх по шаткой наружной лестнице и остановился на четвертой ступеньке, когда дверь верхней прихожей отворилась и молодой Джонни Табор вышел на площадку. На нем были только брюки. Напряженное выражение лица и тяжелое охотничье ружье, которое он сжимал в руках, делали его старше лет на десять.

Он направил ружье на Андерса и заговорил:

— Довольно, мистер! Я убью всякого, кто двинется дальше.

— Полегче, сынок, — спокойно произнес банкир. — Никто не собирается навредить ни тебе, ни твоей жене. Я хочу тебе помочь. Хочу сделать все, что могу. Именно поэтому я здесь.

Длинные волосы падали парню на глаза. Он сердито откинул их тыльной стороной руки.

— Я уверен, что вы хотите помочь мне отправиться в газовую камеру. Да, это я убил Келси! Бог свидетель, он этого заслужил. Теперь идите сюда и схватите меня, все вы — мерзавцы.

Реннер разглядывал лицо парня и испытывал к нему жалость.

Ему было больнее, чем тогда, когда Причард навел на него свой пистолет. Молодой Табор пребывал в каком-то безумном неистовстве. Он хотел, чтобы его пристрелили и на этом бы все поскорее закончилось. Он не убивал Келси. Он никого не убивал. Все, что он делал, это пытался защитить себя.

Реннер поднялся на несколько ступенек и встал впереди Андерса.

— Никто не собирается забирать тебя, Джонни, — сообщил он спокойно. — По крайней мере, до тех пор пока мы не потолкуем как следует. Если же они попытаются, я встану рядом с тобой. У меня в кармане револьвер, и мы не дадим себя в обиду.

Молодой Табор, помолчав, сказал:

— Я верю вам, мистер Реннер. Вы парень что надо. Мэри говорит, что вы всегда относились к ней как к леди. И я видел собственными глазами, как вы проучили Келси в своем баре. Но будьте в стороне, пожалуйста.

— Почему? — негодовал Реннер.

Мэри вышла на площадку и встала рядом с мужем. Яркий свет позади нее просвечивал сквозь дешевенький хлопчатобумажный халатик, обрисовывая силуэт ее юного тела.

— А потому, что, он хочет защитить меня, — произнесла она в ответ на вопрос Реннера. — Джонни не убивал Келси. Это сделала я.

За исключением сильного жужжания кинокамер и аппаратов телевидения не было слышно ни единого звука. Даже собаки прекратили свой вой, и толпа, сгрудившаяся у подножья лестницы, казалось, затаила дыхание.

— Ты убила Келси? — спокойно спросил Реннер.

Мэри так яростно закивала головой, что ее конский хвостик отчаянно запрыгал вверх и вниз.

— Да, это так. На кровати в вашем номере, мистер Реннер. Когда он попытался снова изнасиловать меня.,

Она провела бумажной салфеткой, которую держала в руке, rio своим сухим глазам, извинилась:

— Я даже не могу плакать. Я уже все выплакала, наверное. — Она спрятала салфетку в карман халатика.

— Видите ли, все началось около двух месяцев назад, в тот день, когда Келси пришел получить ренту для банка, и, кроме меня, в доме никого не оказалось.