Лиз Мур - Алая река

Надавливаю на дверную ручку. Не заперто.

Я – на самом верху. На открытом воздухе. И первая, кого я вижу, – Кейси.

Она прислонилась к парапету высотой до пояса. Парапет по периметру защищает площадку, где раньше был колокол. Спиной ко мне, глядя на Кейси, стоит Коннор Макклатчи. Есть здесь и еще один мужчина – и он тоже пока меня не заметил. Понятно: забрались на верхотуру, чтобы потолковать без свидетелей.

Ловлю взгляд сестры.

Еще прежде, чем тот, второй, оборачивается, я узнаю́ его. Это Лафферти. Лысая голова, характерная осанка, высокий рост, легкая сутулость – проблемы с позвоночником, как мне помнится из болтовни Эдди.

Ладонь сама ложится на рукоять пистолета. В следующую секунду он выхвачен и нацелен на Лафферти.

– Руки вверх!

Тон – рабочий. Полицейский. Вынесенный из детства, позаимствованный у Кейси, Полы и остальных девчонок, с которыми я росла. Резкий, командный тон. Здорово пригождался этим девчонкам в школе, на работе, да и вообще. А что, если и они его усвоили не от хорошей жизни?

Мужчины – оба – резко разворачиваются. Я не ошиблась. Это Лафферти и Макклатчи. Причем Лафферти не сразу меня узнаёт, не в первую секунду. Я ведь в штатском. Я выпадаю из контекста. Утром я не успела принять душ, взгляд у меня дикий, несвежие волосы кое-как собраны в пучок. Я измотана и напряжена.

– Какие люди! – Лафферти вымучивает улыбку. Послушно поднимает руки. – Да неужто это Мик?

– Руки вверх, кому сказала!

Коннор Макклатчи наконец-то повинуется.

– Отошел от нее, Макклатчи! – продолжаю я.

Слишком близко он стоит к моей сестре – на расстоянии вытянутой руки. Не знаю, сколько футов до нефа, но рисковать сестрой не собираюсь. А Кейси-то! Зачем к парапету прислонилась? Как не понимает? Внизу шаги, покашливания, голоса слились в невнятный, не поддающийся расшифровке гул.

– Куда отходить-то? – бурчит Макклатчи. Кажется, при прошлой встрече он таким тощим все же не был.

– Куда хочешь. Вон, напротив стань.

Эдди Лафферти продолжает склабиться, будто выискивает причины – зачем я пришла; будто причины могут быть пикантными. Будто мы четверо можем быть как-то связаны.

– Мики, ты что – тоже под прикрытием? – выдает Лафферти.

Не отвечаю. Глаза бы на него не глядели. Но и выпускать его из виду нельзя. Ни на мгновение. Я растеряна – на ком сфокусироваться? На Лафферти? На Макклатчи? Кейси стоит за спиной Лафферти. Вдруг понимаю: она пытается что-то сказать мне одними губами.

Сосредоточиваюсь. Кейси чуть заметно кивает в сторону Макклатчи. Губы продолжают двигаться, но слов я не разбираю. «Он…» Он – что? «Я».

Пока я занята расшифровкой, Лафферти напружинивается – так поступают полицейские перед тем, как броситься в погоню. Бросается – не в погоню, конечно, а на меня. Валит на пол. Выбивает оружие. Пистолет разражается выстрелом. Пуля расколола плитку в потолке, пистолет скользит по гнилому ковру.

Внизу, в нефе, замирает женский крик. Дальше – тишина.

Лафферти навис надо мной, ногами взял меня будто в клещи.

Макклатчи отделяется от парапета, перехватывает мое оружие.

Не рискую шелохнуться. Едва дышу. Из этого положения хорошо виден свод колокольни. Видно даже, куда угодила пуля. Вон, в тусклом луче оседает пыль – это кусок штукатурки отвалился. Потолок, некогда выкрашенный небесно-голубой краской, неумолимо облезает. В углу притулилось птичье гнездо.

Эхо выстрела до сих пор отдается в ушах. Если б не оно, тишина в Соборе была бы гробовая.

Перед мысленным взором встает Томас. Что с ним будет, если я умру прямо сегодня? Получается, я недалеко ушла от своей матери. Мы обе зависимы, различие только в природе зависимостей. Наркотическую легко выявить и осудить – а такую зависимость, как моя, не сразу определишь. Впрочем, она не менее пагубна. Ибо имеет отношение к уверенности в собственной правоте, которую называют еще воображаемым представлением о себе – или гордыней.

С запоздалым, бесполезным раскаянием думаю: «Прости меня, Томас, прости, сынок… Как жаль с тобой расставаться!»

Несколько секунд проходят в тишине. Макклатчи, завладевший пистолетом, держит его как-то странно – наверное, впервые в жизни. Пожалуй, сам не ведает, что творит. Этим можно воспользоваться. Пока я размышляю, как именно, Макклатчи командует, обращаясь к Лафферти:

– На колени!

Тот смотрит недоуменно, однако повинуется.

– Руки держи так, чтоб я их видел, – продолжает Макклатчи. Косится на меня, уточняет: – Я правильно делаю?

Приподнимаю голову. Здорово лбом стукнулась. До сих пор в глазах двоится. И шея ноет.

– Вставай давай, – говорит мне Макклатчи.

Кейси поспешно кивает. Со скрипом поднимаюсь.

Макклатчи делает что-то непонятное – не спуская с мушки Лафферти, боком придвигается ко мне. Вот мы стоим плечом к плечу. Макклатчи возвращает пистолет.

– Ты с ним получше обращаться умеешь. А я не знаю, с какого конца пули выпускать.

Едва я беру пистолет, Макклатчи закладывает руки за голову, одновременно выдохнув с облегчением. Шагает к самому краю, облокачивается, озирает окрестности.

Кто-то идет. Снизу слышны шаги. Одно напряженное мгновение не знаю, куда направить пистолет – на люк или на Лафферти. Появляются вооруженные Ди Паоло с Нуэном.

– Бросьте оружие, Мики, – мягко произносит Ди Паоло. Повинуюсь. Ничего не понимаю. В течение секунды кажется, что это Лафферти вызвал подкрепление – значит, объяснить, что я забыла на колокольне, будет гораздо труднее.

– Лафферти опасен, – говорю я.

Тот начинает оправдываться, но тут подает голос Кейси.

– Вас Трумен Дейвс вызвал? – спрашивает она Ди Паоло и Нуэна.

– Это еще кто? – возмущается Ди Паоло.

Они с Нуэном по-прежнему стискивают пистолеты, по-прежнему держат нас на мушке. То-то, наверное, неожиданно прозвучало для них имя «Трумен Дейвс».

Нуэн с Ди Паоло вызывают подкрепление. Нас – меня и Кейси, Лафферти и Макклатчи – рассаживают по разным фургонам и везут в отделение. Там имеет место допрос.

Нуэну и Ди Паоло я выкладываю всё. От начала до конца. Без утайки. Рассказываю о своих отношениях с Клиром. О Кейси. О Томасе. О Лафферти – по собственным наблюдениям и со слов Кейси. Рассказываю о Трумене, о своем заблуждении насчет него. Я говорю правду и только правду – впервые в жизни. Выслушав, Нуэн и Ди Паоло удаляются.

Прошло уже несколько часов. Вдруг осознаю, что ужасно голодна. Что мне срочно нужно в туалет. Что никогда в жизни я не испытывала такой жажды. Ерзаю на стуле. Вот оно как бывает – когда тебя допрашивают, а не сама ты допрашиваешь.

Наконец появляется Ди Паоло. Вид у него измотанный. Он мрачно кивает, руки держит в карманах.