Ларс Кеплер - Лазарь [litres]

Возле кровати лежало несколько карандашных эскизов: у Ранди была новая идея – уложить Сагу в большую гептаграмму из вишен и сфотографировать сверху.

Сага подняла один из эскизов и стала рассматривать его на свет.

Ранди изобразил ее лицо в виде овала с крестом, а вишню рассыпал звездой с семью лучами.

– Это древний символ творения, те самые семь дней, – объяснил Ранди. – Бог создал мужчину и женщину на шестой день… и сделал их владыками над всеми зверями.

– Изначально равными.

– Не обязательно воссоздавать именно эту картину… Можешь показать средний палец этой легенде о творении. Привет Ай Вейвею [14].

– Да ну, – улыбнулась Сага.

– Или давай просто съедим всю вишню.

– Ну хватит. Давай начнем, это же здорово.

Ранди рассыпал вишню по полу и принялся расставлять камеру, экраны-отражатели и зонты для работы со светом. Сага сняла джинсы и повесила их на штатив. Расстегнула молнию старой адидасовской куртки и подошла к высокому зеркалу, прислоненному к стене.

Не замечая, что Ранди замер, она сбросила куртку на пол и стащила с себя потертую футболку. Ранди не мог оторвать от нее глаз; Сага, в одних трусах, красила губы и соски вишнево-красной помадой.

Что-то со стуком упало на пол, и Сага подняла глаза. Ранди пробормотал: “извини” и нагнулся за тяжелой деталью штатива.

– Тебе не холодно? – хрипло спросил он.

– Пока нет.

– Скоро будет жарко, лампы накалятся.

Сага завинтила помаду, сняла трусы и, следуя указаниям Ранди, легла посреди звезды так, чтобы красные соски вписались в линию из вишен.

В прошлые выходные она фотографировала Ранди голым, с ангельскими крыльями за спиной и бутылкой кальвадоса в руке.

Ранди укрепил камеру на пантографе. Приспособление каталось по специальным рельсам на потолке, позволяя делать фотографии сверху. Забравшись на верхнюю ступеньку стремянки, Ранди посмотрел на Сагу, слез и отставил лестницу в сторону.

– Ну что, готова к первому снимку?

– Мне лежать вот так?

– Какая же ты красивая, просто безумно. – Ранди обхватил черную резиновую грушу на конце спускового тросика.

Он забрался на лестницу, прокрутил пленку вперед, снова спустился, убрал лестницу и переставил одну из студийных ламп и серебристый экран.

– Хорошо, – пробормотал он. – Лучше и быть не может…

Сага чуть приподняла колено.

– Хорошо, отлично, оставь так.

– Ты придешь к папе и Пеллерине на День Люсии? [15]

– Я уже говорил: с огромным удовольствием. – Ранди продолжал щелкать затвором.

Теперь он как будто смотрел в себя, он уже видел готовую фотографию, видел белую кожу Саги, видел, как сияет ее красота в звезде из вишен. Ребра рисовались под кожей, как мелкие дюны, а светлые волосы на лобке отливали теперь не латунью, а стеклянным блеском.

Ранди сделал последний снимок. Сага поднялась и доела остававшиеся в миске ягоды. На спине у нее после твердой подложки остались красные отметины.

– Прелюдия скоро закончится? – спросила Сага.

– Кажется, да.

Отодвинув торшер, Сага легла на кровать и стала ждать, пока Ранди соберет последние провода. У нее еще оставалась пара часов до похода в рок-клуб. Ранди сел на край кровати и стянул с себя футболку. Сага перевернулась на спину, и он стал целовать ее в шею и грудь.

Сага чуть раздвинула ноги и закрыла глаза, но все равно кожей ощущала его обжигающий взгляд. Ранди целовал ей живот и бедра; она чувствовала его влажное дыхание, чувствовала, как мягко и ритмично скользит его язык.

Сага растворилась в его теплом нежном дыхании.

Пощелкивал раскаленный металл галогенных ламп.

Сага положила руку на колючий “ежик” Ранди; тот задышал чаще. Пульсирующий жар растекался по всему телу.

– Медленнее, – прошептала она.

Ранди продолжил покрывать ее невесомыми поцелуями, чуть сдвинулся в сторону и не заметил, как сбил ногой торшер. Сага увидела, как торшер валится на пол, почувствовала, как дернулся Ранди. Лампа упала на пол и погасла.

– Черт, как я испугался, – улыбнулся Ранди.

– Я так и поняла, – рассмеялась Сага.

– Все нормально?

Сага с улыбкой кивнула, помогла Ранди вылезти из штанов и погладила по спине. Она смотрела на его нагое тело, на мускулы, узкие бедра, прямые черные волосы в паху, на не до конца отвердевший пенис.

Из коробочки, лежавшей на айпэде у кровати, Сага достала презерватив, разорвала упаковку и встретилась с Ранди взглядом. Осторожно взяла пенис в рот, дождалась, пока он затвердеет и, поглаживая его одной рукой, другой надела презерватив.

Потом Сага наклонилась над ним и открыла рот, ощутив запах резины и туго натянутого пластика у самых губ.

– Давай, – прошептала она.

Она села верхом на Ранди – так, чтобы он вошел в нее полностью, сильно сжала ноги и задвигала бедрами.

Наклонившись вперед, она уперлась ему в грудь и со вздохами заскользила взад-вперед. Ранди задышал быстрее, обеими руками сжал ее ягодицы, запрокинул голову и со стоном кончил.

Сага не успела испытать оргазм, все произошло слишком быстро, но она знала, что у Ранди всегда так, они скоро продолжат, и во второй и третий раз у нее будет больше времени.

Ранди снял и завязал презерватив. Теперь они молча лежали бок о бок. Дыхание Ранди все не успокаивалось; через какое-то время он склонился над ней и обхватил губами сосок.

Сага погладила его влажную шею, и вдруг в куче одежды на полу зазвонил телефон. Пришлось встать и поднять куртку.

– Бауэр.

– Уже поздно, но в свое оправдание скажу: вы сами говорили, чтобы я сразу же сообщал любые подробности касательно убийцы, – начал главный прокурор Арне Русандер.

– Верно, – ответила Сага, мгновенно собравшись.

Она отошла от кровати. По телу до сих пор разливалась истома. Сага взглянула в окно. В доме напротив красили стены: там не потушили свет и не убрали малярную лестницу.

– У меня не то чтобы много данных, – продолжал Русандер, – но я только что говорил с нашим психологом, которая работает со свидетелями… сегодня она беседовала еще с одной женщиной, видевшей преступника на улице перед баром… Раньше эта женщина не смогла назвать ни одной приметы, такое случается, но сегодня ночью он ей приснился.

– Слушаю.

Сага обернулась. Обнаженный Ранди лежал на кровати и смотрел на нее блестящими глазами.

– Крупный мужчина с толстой шеей, “ежиком”, окровавленное лицо… и вот еще интересно: у него в ушах жемчужные сережки.

– А она точно помнит про сережки?

– Нет, это ей приснилось. Но про волосы и кровь говорили и другие свидетели.

Сага поблагодарила Русандера и вернулась к Ранди. Положила голову ему на плечо и почувствовала, как он запускает руку ей между ног.

Сага остановилась недалеко от входа в “Head” . Снова похолодало. Хрупкие снежинки вились в свете голой лампочки, светившей над неприметной дверью.