Нора Робертс - Обнаженная смерть [Потрясающий мужчина]

— Не исключено, но… — Ева сделала соответствующую пометку и поморщилась при воспоминании о губах Рорка, прикоснувшихся к ее пальцам. — Убийца пользуется дорогим аппаратом производства собственной компании? Что это — высокомерие или глупость?

— На глупца он как-то не похож.

— Вот именно! А что насчет оружия?

— Тоже ничего обнадеживающего. В частных коллекциях насчитывается пара сотен экземпляров. — Фини положил в рот орешек кешью. — Это только зарегистрированные… — добавил он с кислой улыбкой. — А глушитель регистрации не подлежит, потому что убийца сам его сделал.

Он откинулся в кресле.

— Что касается первой записи, я с ней уже повозился и заметил пару теней. Уверен, что он записывал не только убийство. Но толком рассмотреть ничего не удалось. Тот, кто монтировал запись, знает, как это делается, и, кроме того, имеет доступ к хорошему оборудованию. Кстати, я захватил и просмотрел записи системы охраны в доме Лолы Старр. Недостает двадцати минут, начиная с трех десяти позапрошлой ночью.

— Мерзавец, он и тут постарался! — прошипела Ева. — Удивительно, что в таком месте вообще есть система охраны… Между прочим, и в первый, и во второй раз его никто не заметил. Как он этого добился?

— Может, он им примелькался?

— Как регулярный клиент Шерон? Скажи на милость, зачем регулярному клиенту такой дорогой проститутки делать своей второй жертвой такую зеленую, необстрелянную потаскушку, как Лола Старр?

Фини пожевал губами:

— Из любви к разнообразию?

Ева покачала головой:

— А может, в первый раз ему так понравилось, что он перестал привередничать? Впереди еще четыре жертвы, Фини! Он с самого начала представился нам как серийный убийца. Скорее всего, ни Шерон, ни Лола сами по себе не были ему важны. Двое из шести — не более того. — Ева перевела дух: она не находила в происходящем никакой логики. — Зачем же он туда вернулся? — пробормотала она себе под нос. — Что искал?

— Может быть, на это ответят эксперты?

— Может быть. — Она взяла со стола лист бумаги. — Проработаю еще раз список клиентов Шерон, а потом возьмусь за клиентов Лолы.

Фини откашлялся и вынул из пакетика очередной орех.

— Лучше бы тебе, Даллас, сказал об этом кто-то другой, но… В общем, сенатор требует отчета.

— Мне нечего ему сказать!

— Днем сообщишь ему это сама. В Вашингтоне.

Ева остановилась перед самой дверью.

— Дьявол!

— Я узнал об этом от шефа. Вылетаем в два часа дня. — Фини заранее беспокоился, как отнесется к полету его желудок. — Ненавижу политику!

…Ева все еще скрипела зубами после беседы с майором Уитни, когда перед зданием Сената в Вашингтоне им преградили путь охранники Дебласса. Предъявив документы, они расстались с оружием.

— Наверное, боятся, что мы укокошим их босса прямо на рабочем месте, — проворчал Фини, шагая по красно-бело-синему ковру.

— Я сейчас не отказалась бы кого-нибудь укокошить!

Косясь на охранников в ладных костюмах и надраенных ботинках, Ева остановилась у двери в кабинет сенатора, дожидаясь, пока еще одна камера удостоверится, что они не замышляют теракта.

— По-моему, Вашингтон никак не избавится от паранойи после последней серии террористических вылазок. — Фини показал камере зубы. — Два десятка сенаторов повредились рассудком и теперь никому не дают житья!

В этот момент дверь открылась, и Рокмен, щеголь в костюме в узкую полоску, встретил их на пороге.

— В политике хорошая память — большое преимущество, капитан Фини, — заметил он. — Лейтенант Даллас! Рад вас видеть. Мы ценим вашу расторопность.

— Не знала, что сенатор и мой начальник находятся в таких близких отношениях, — сказала Ева, шагнув вперед. — И что оба с такой легкостью транжирят деньги налогоплательщиков.

— Видимо, они оба считают правосудие бесценным.

Рокмен проводил их к полированному столу из вишневого дерева, тоже, вероятно, бесценному, за которым восседал Дебласс. Судя по всему, его очень устраивало изменение температуры в стране — Ева, например, не одобряла наступившее похолодание, — а также отмена закона о двух сроках. По новому законодательству политик мог сохранять за собой пост хоть пожизненно, если ему удавалось принудить избирателей за него голосовать.

Дебласс чувствовал себя здесь совсем как дома. В его обшитом панелями кабинете было тихо, как в церкви. Стол играл роль алтаря, стулья для посетителей выполняли функции скамей для богобоязненной паствы.

— Садитесь! — пролаял Дебласс, сложив на столе огромные руки. — По последним сведениям, за неделю вы ни на йоту не приблизились к поимке монстра, угробившего мою внучку! — Глаза сенатора сверлили полицейских из-под темных бровей. — Трудно понять, почему так получается, учитывая возможности нью-йоркской полиции.

— Сенатор… — Ева вспомнила скупые наставления Уитни: соблюдать такт и уважение, говорить только то, о чем он знает и так. — Мы активно используем эти возможности для ведения следствия и сбора улик. Убийца вашей внучки еще не арестован, однако делается все необходимое для того, чтобы поймать его и наказать. Ее дело — главная моя забота. Даю вам слово, что таковым оно останется до тех пор, пока убийство не будет раскрыто.

Сенатор с интересом выслушал ее маленькую речь, потом налег грудью на стол.

— Мой опыт запудривания людям мозгов в два раза больше, чем вам лет, лейтенант. Меня вы не проведете. Признайтесь, что приехали с пустыми руками!

Ева сразу забыла о такте и уважительности.

— Мы ведем сложное и деликатное расследование, сенатор Дебласс. Сложность вытекает из характера преступления, деликатность вызвана родословной потерпевшей. Руководство сочло необходимым поручить дело мне. Вы вправе этому воспротивиться. Но, отрывая меня от работы, заставляя лететь сюда и оправдываться, вы напрасно тратите время. Мое время! — Она встала. — У меня нет для вас новостей.

Фини, представив, как болтается с ней на пару в петле, тоже поднялся, всем своим видом олицетворяя бесконечную почтительность.

— Уверен, вы понимаете, сенатор: ввиду деликатности расследования такого рода дела движутся медленно. От вас трудно требовать объективности: ведь речь идет о гибели вашей внучки. Однако у нас с лейтенантом Даллас нет выбора: мы обязаны быть объективными.

Дебласс нетерпеливо махнул рукой, принуждая обоих сесть.

— Конечно, я не могу относиться к этому беспристрастно: Шерон была важной частью моей жизни. Кем бы она ни стала и как бы я ни был разочарован ее выбором, она мне родная. — Он тяжело перевел дух. — Я не могу и не стану довольствоваться такой скудной информацией!

— Больше ничего не могу вам сообщить, — повторила Ева.

— А проститутка, убитая два дня назад? — Он вопросительно посмотрел на Рокмена.