Антон Чиж - Выгодный риск

Такому обращению с иностранным подданным Эфенбах выразил глубокое возмущение.

– Да, какой ты прыткий, на заборе повис! Да куда же его в кандалы… Так, по-доброму, по-людски припугнуть, чтобы язык не распускал… Ваня, где супостат предстоит? – спросил он Актаева.

– В «Славянском базаре» назначили встречу, – ответил младший чиновник сыска.

– Вот что, раздражайшие мои… Мне с парадом таким соваться некуда, – Михаил Аркадьевич выразительно повел бровями на золотое шитье штатского мундира Министерства внутренних дел. – Так что пусть Пушкин его там и промурыжит. Но чтобы аккуратно, без дипломатических последствий. Кто его знает, что за ерш с бугра…

Это означало, что мудрый начальник на всякий случай заранее сваливает вину на своих чиновников. Если выйдет скандал, а скандал может выйти, он ни при чем. Ну а если что, все будут довольны. В самом деле, достаточно страховой француз нагулялся.

– С кем, говоришь, Ваня, месье зубы точит?

Актаев еще раз подробно описал молодого человека, с которым было две встречи. Михаил Аркадьевич смекнул, что неплохо было выяснить, кто таков и что за делишки водит с подданным Французской Республики. Так, на всякий случай. Честь задержать неизвестного была предоставлена Кирьякову.

– Тут вот пристав из 1-го Пресненского прислал сообщение для Пушкина, – сказал Василий Яковлевич. – Настоятельно просит его прибыть…

Такая увертка Эфенбаху не понравилась.

– По какому вопросу?

– Не могу знать… Пишет: срочно и важно…

– Это я тут срочно и важно, – заявил Михаил Аркадьевич, который не мог доверить никому, кроме Пушкина, общение с французом. – Пристав не мороженый, не растает.

На этом дискуссия была окончена. Эфенбах поручил передать Пушкину строжайшее наставление: выяснить все о французе от самого француза. Чтобы в этом вопросе была полная незамутненная ясность. После чего отбыл из сыска готовиться к вечернему приему. То есть легко отобедать в хорошем ресторане.

– Вот и выкручивайся теперь как знаешь, – сказал Кирьяков, все еще думая о коньяке, которого так ему не хватало. – У меня дел по горло… Не могу я тратить время на француза… Василий Яковлевич, может, вы с Иваном вдвоем Пушкину поможете?

Лелюхин не возражал. Польза от Кирьякова – чтобы его там не было. Обрадованный чиновник стал собираться, чтобы поскорее утолить жажду.

– А что приставу от нас понадобилось? – надевая пальто, спросил он.

– Не знаю, Ленечка, дело какое-то странное… Пусть Пушкин разбирается…

– В самом деле: пусть хоть немного потрудится! – Кирьяков помахал и исчез на лестнице.

– Ну что, Ванечка, не оплошаем, не подведем Пушкина? – Лелюхин подмигнул.

Старый чиновник был доволен собой: правильно сделал, что не доложил Эфенбаху весь текст сообщения пристава Носкова. Эта информация касалась только Пушкина. И лезть в нее до поры не следовало никому. Особенно Кирьякову…

Актаев насупил брови.

– В лучшем виде сделаем, Василий Яковлевич, – сказал он. – Хотите, я молодого господина задержу на выходе?

– Там видно будет, Ваня…

– Как скажете, – Актаев многозначительно вздохнул. – Нелегко придется Пушкину. Скользкий это француз, как карась на сковородке. Ой скользкий, пострел…

Для юного Актаева долгое общение с Эфенбахом не прошло зря.

И терпенью извозчика бывает предел. После того как пассажирка в третий раз поменяла намерения, он натянул вожжи, лошаденка встала.

– Вы, барышня, уж наметьте, куда ехать… А то кобыла не железная… За рубль такая маета, да и наездили уже сколько…

– Пять рублей, – сказала Агата, одним махом прекратив стенания.

– Воля ваша, как прикажете, – ответил извозчик, довольный таким кушем. – Куда же теперь?

Этого Агата и сама не знала.

Выйдя из дома с четким намерением разгадать вчерашнюю загадку и усевшись в пролетку, она вдруг поняла, что не представляет главного: где искать. Первое, что пришло ей на ум и язык, – в дом Алабьева. Стоило отъехать с Тверского бульвара, как Агата обнаружила ошибку: если Макар Иванович приехал, а вчера вечером ничего не сказал родным, значит, в его планы не входило появиться утром. Наверняка его там нет. А если все наоборот и с Красной площади он отправился прямиком домой, то Агата попадет в глупейшую ситуацию: Лидия Павловна устроит скандал, обнаружив на пороге своего дома баронессу, и про план Валерии можно будет забыть. Взвесив все «за» и «против», Агата нашла, что против – все. И приказала извозчику направляться на Новинский бульвар.

Сердце ее молчало, ничего не подсказывая, что было редкостью. Зато ум работал на полную катушку, за двоих. То есть за себя и сердце. Агата представила, как является в страховое общество, и…

Снова получалась полная глупость. Допустим, ее встречает Кирилл Макарович, она спрашивает, не вернулся ли батюшка. И что дальше? Или наоборот: ее отводят в кабинет, где Макар Иванович распекает сынка за все, что тот успел натворить в его отсутствие. Что это даст Агате? Спросит: «Зачем же вы, уважаемый Макар Иванович, от меня на Красной площади убегали?» Полная ерунда. Она узнает, что Алабьев действительно вернулся. Только и всего. Но как объяснить странность его поведения? Для этого визит в «Стабильность» не годился.

Не зная, что еще придумать, Агата приказала извозчику ехать на Красную площадь. Но как только извозчик свернул на Большую Никитскую улицу, разум ее окончательно разошелся. Агата только представила, что снова окажется у ледяной горки, как желание ехать отпало. Да и зачем? Следы, что ли, искать? Так ведь она не чиновник сыска. Следы горю не помогут. Из всех вариантов оставался один: повидать Валерию, рассказать и услышать, что она думает о вчерашнем происшествии. Если барышня скажет, что такого не могло быть потому, что батюшка вчера прислал телеграмму, когда его ждать, то и вопрос будет исчерпан: показалось, перепутала. А если Валерия удивится, то будут думать вдвоем. Дамам, как известно, вдвоем думать легче. Некоторые физиологи считают, что таким образом у дам образуется целый мозг на двоих. Огромная сила…

Агата поняла, что должна вернуться. Извозчику было окончательно и бесповоротно приказано: на Большую Пресненскую, остановить сразу за мостом. И больше своих решений Агата не меняла. Пока не сошла на тротуар.

На всякий случай она перешла улицу, чтобы издалека наблюдать за домом. Агата еще не придумала, как даст знать Валерии. Надеяться второй раз на прогулку Матвея не стоило: так рано воспитанные мальчики не гуляют. Наверняка сидит за уроками и бабочками. Оставалось только надеяться на удачу, которая редко ее подводила. Удача давно полюбила мадемуазель, которая любит рисковать.

Чтобы не стоять напротив окон, Агата остановилась немного наискосок. Дом был перед ней, но войти в него она не могла. Разве что снежок в окно кинуть или камень? Но в какое окно? Расположение комнат дома, кроме гостиной, ей было незнакомо. Агата столкнулась с препятствием ничуть не меньшим.