Антон Чиж - Выгодный риск

Первая обида давно прошла, Агата Кристафоровна не умела долго сердиться. Но мысли не отпускали. Незаметно для себя она стала искать уже логические причины омерзительного поступка Агаты. И ничего не нашла. Что было довольно странно.

Тетушка никогда бы не призналась в том, что видела в мадемуазель Керн саму себя тридцать лет назад. Нет, она не грабила мужчин и не играла чужие роли. Но в остальном была такой же: авантюристка и хулиганка с веселым характером и проницательным умом. Тетушка не могла осуждать Агату за прошлое воровство хотя бы потому, что та была гениальной воровкой. То есть большой умницей, которая раскрыла свой талант. Как сумела.

То, что случилось в «Континентале», в один миг роняло гениальную воровку до уличной девки. Ради чего Агата могла так поступить? Чем дольше Агата Кристафоровна размышляла, тем яснее проступала абсурдность случившегося. Она корила себя, что, растерявшись, не вмешалась, не вырвала Агату из лап Алабьева, не привезла домой, а бросила на произвол судьбы.

Где она сейчас? Любимый племянник не нашел следа ни ее, ни Алабьева. Тетушка не могла поверить, что Агата умчалась с Макаром Ивановичем кутить по московским ресторанам на всю ночь. В этом нет ни капли смысла. Тетушка вспомнила рассказы о похождениях Агаты: она никогда не пила больше глотка шампанского, чтобы сохранять ясность ума. Значит, напиваться до бесчувствия никогда бы себе не позволила.

Что же случилось? Агата Кристафоровна подумала, что ребус оказался не так прост, как на первый взгляд. Может быть, Агата отчаянно нуждается в помощи. Вдруг странные истории с покушением на кухне и падение с ледяной горки связаны с пьяным выходом? А если так, то Агата в большой опасности. Тетушка увидела это настолько отчетливо, будто до этого была слепа. Ситуация перевернулась с ног на голову: это не Агата устроила глупость, а тетушку обманули и провели, как выжившую из ума старуху. Это представление было устроено лично для нее. А милая Агата ни в чем не виновата! Она, душенька, славная, умная, оказалась в когтях беспощадного хищника. Именно так Агата Кристафоровна представила себе Алабьева.

Куда он ее увез? Что хочет сделать?

Ответ был настолько очевидным и страшным, что тетушка не могла оставаться на месте. Она должна исправить чудовищную ошибку, которую совершила. Исправить, чего бы это ни стоило. Немедленно…

Еще не зная, что предпринять (к племяннику бежать нельзя, после того что наговорила ему про девушку), Агата Кристафоровна оделась в уличное и под жалобные стоны Дарьи, отметая аромат блинов, выбежала из дома.

Тело Алабьева перенесли за мысок, чтобы сберечь нервы дам и не испортить проводы Масленицы. В охранение был поставлен Татарский. Подпоручик не забыл захватить из участка простынь, которой прикрыл тело. Отличить белый холмик от снежного было затруднительно. А любопытный прохожий ничего не разберет.

Пушкин с приставом отошли достаточно далеко от проруби. Месье Жано следовал за ними. Он смотрел на расстилающееся белое поле, на котором виднелись черные фигурки городовых, расходившиеся по разным берегам, и невольно вспомнил о герое своего детства – императоре Наполеоне. Юный Антуан до слез жалел, что император совершил непростительную ошибку, отступив из России. Отступление превратилось в бегство, бегство – в поражение. Но теперь, стоя на пространстве не самого большого водоема, Жано понял страх и отчаяние, которые, быть может, испытал великий человек. Даже он, мелкий инспектор полиции, ощутил себя маленьким и забытым среди белого безмолвия, над которым стояло бескрайнее голубое небо. На какой-то миг ему показалось, что в мире не осталось ничего, кроме трех фигурок, заброшенных в снежную пустошь. Чувство было столь сильным, что месье Жано поежился. Ему захотелось домой. Как можно скорее. Не важно, что поездка окончится ничем. Бежать из Москвы, бежать без оглядки. Бедный император, какой страх испытал он перед бескрайними русскими полями, если Жано испугался Пресненского пруда.

Между тем московским полицейским дела не было до тонких чувств француза. Они следили, как четверка черных шинелей продвигается к дальнему концу пруда. Городовые разошлись широко, двое шли посередке, их напарники следовали по вытянутым берегам. Тараскин тщательно смотрел под ноги, сбивал сапогом мелкие холмики снега и шел дальше. Ничего, кроме льда и снега, не попадалось.

– Нам бы сюда полицейскую собаку, – мечтательно сказал пристав. – Говорят, в Петербурге завели. Исключительные результаты показывает. Ищет преступника по горячим следам. Что твоя легавая идет по следу зайца. Может, и нашли бы…

Пушкин смотрел, как городовые кланяются снегу и уходят все дальше.

– Здесь ничего не найдем, – резко сказал он. – Отзывайте городовых.

Носкову не то чтобы хотелось найти еще труп, но бросать на середине начатое дело было не в его правилах.

– Отчего вы так полагаете?

– Ее тело не здесь.

Новость была не слишком веселой, но обнадеживала: быть может, участку не достанется.

– Неужто баронессу убили?

– Вероятность крайне высока, – сказал Пушкин так, будто ему и дела не было до этой смерти. – Примерно девяносто один процент.

Откуда чиновник сыска выискал эту цифру, пристав и думать не хотел. Ему виднее. Главное, чтоб его участок обошло стороной.

– Зачем же даму убивать? – только спросил он.

– Чтобы избежать невыгодного риска…

Носков окончательно перестал понимать, о чем идет речь. Но виду не подал, а многозначительно кивнул.

– Может, еще Верхний пруд обыскать, Алексей Сергеевич?

– Бесполезно.

– Как скажете… Может, поясните?

– Алабьев пришел оттуда, – Пушкин указал большим пальцем за спину, в сторону Горбатого моста и третьего, самого маленького пруда.

На всякий случай пристав оглянулся.

– Как вы узнали?

– На берегу нетронутый снег. Следов нет.

– Метель задула…

– Остались бы ямки. Их нет. Я проверил.

Пристав как-то упустил это обстоятельство и был вынужден согласиться.

– Как же он оказался у проруби?

– Алабьев спускался там, где низкий берег. Как раз это место до проруби Корнеич тщательно расчистил для визита мадам Андреевой и ее учениц. Расчистил вместе со следами Алабьева и того, кто с ним был.

У Носкова все-таки была последняя надежда, что почетный житель его участка умер от собственной глупости.

– Может, не убивали его? – осторожно спросил он.

– Факты говорят обратное.

– Какие факты, Алексей Сергеевич?

– Если бы Алабьев выронил бутылку сам, она воткнулась бы в снег, а не лежала бы точно по линии тела у его подметок.

– И что в этом такого?

– Ему нанесли удар по затылку, после чего окунули головой в прорубь. Чтобы захлебнулся. Бутылка осталась лежать там, где выронили после удара… И карманы.