Григорий Жуков - Клятвоотступники

— Спасибо, Витек. Но ты зря так скептически относишься к комплектованию министерства профессионалами. Если они будут продолжать так и дальше, то моим корешкам придется ох как туго! Опытного мента не проведешь, не то, что номенклатурного мудака. Да-а, могут наступить худые времена. И то, что происходит с тобой, не случайность. Идет чистка, дорогой мой корешок, только нам от этого не легче, — постукивая пальцами по столу, говорил Красный. Его худое, с впалыми щеками лицо посуровело.

— Может быть, ты и прав. С твоими доводами не согласиться нельзя, — признал Цердарь.

В тот же день Красный дал поручение своим подручным Громобою и Малышу — высоким широкоплечим амбалам лет тридцати, с прямыми сальными волосами до плеч и полными круглыми лицами — заняться свидетелями и потерпевшими. Им необходимо было изучить образ жизни Милютиной и Кащенко, после чего провести акции запугивания, а если возникнет необходимость, то и избиения — только в подходящем для этого дела месте. Получив адреса, оба заверили все сделать в лучшем виде и отправились выполнять задание. Прибыв к девятиэтажному дому, они решили посетить квартиру Милютиной и поговорить с хозяйкой. Однако та дверь не открыла, увидев через глазок двоих незнакомых мужчин. Потоптавшись перед дверью и еще раз позвонив, но не получив ответа, Громобой и Малыш направились по месту жительства Кащенко. Того также не было дома. Долго прождав на улице, они наконец заметили молодого парня, входящего в подъезд и по описанию похожего на брата Милютиной. Малыш его догнал на втором этаже.

— А ну, погодь, туды-сюды, поговорить надо, — взяв за рукав парня, остановил его Малыш. — Ты Кащенко? — спросил он.

— Ну Кащенко. А тебе чего надо?

— Очень хорошо, что ты Кащенко. Пойдем. Поговорить надо.

— А если не пойду, что будет?

— Не мельтеши. Очень советую, туды-сюды, выйти со мной на улицу.

Кащенко колебался, но, посмотрев на Малыша, решил с ним не связываться и выполнить его, скорее, не просьбу, а приказ. Громобой их ждал на скамейке у детской площадки.

— Вот он, Кащенко, — представил Малыш.

— Отлично. Вот ты-то нам и нужен. А разговор будет такого порядка. Ты закладываешь наших друзей, а это никому не прощается. Тебя предупреждали и просили, чтобы ты отказался от своих показаний, но ты, сучонок, начхал на предупреждение, за что больно бьют. Как считаешь, бить тебя или добровольно заявишь следователю, что оклеветал наших корешей?

Кащенко молчал. Он смотрел на этих широкоплечих мордатых мужчин, в их пустые глаза и знал, что ждать пощады не следует. Они пришли не просить, а требовать одного — сокрытия правды от следствия, и любыми путями добьются своего.

— Что молчишь, гаденыш?! — сквозь зубы прошипел Малыш. — Мы не дадим тебе мудрить по-своему, а заставим выполнять то, туды-сюды, что скажем. Вильнешь в сторону — будешь бит, а это мы прекрасно делаем.

Кащенко продолжал молчать и с тоской смотрел на детскую площадку, где в песочнице играли беззаботные дети, обласканные летним заходящим солнцем.

— Послушай ты, хиляк, если будешь играть в молчанку, мы сейчас начнем свою воспитательную работу и отделаем тебя так, что мама родная не узнает, — Громобой, не поднимаясь с места, левой рукой подтянул к себе Кащенко, а правой нанес удар в челюсть. Малыш с другой стороны врезал подзатыльник.

— Подождите, подождите! — воскликнул Кащенко. — Я подумаю.

— Думай, еще есть время, но завтра утром ты должен быть у следователя и отказаться от своих показаний. Предупреди свою сестру. Если она не поступит так же — плакать будет всю жизнь! Мы ее не только изувечим, но трахать будем до полусмерти. Уловил? — Громобой повернул к себе потерпевшего и посмотрел в глаза.

— Я все понял. Сестре ваши слова передам. Но кто возместит нам убытки?

— Вот это деловой разговор. Сделаешь, как сказано — в накладе не останешься. — Громобой, а за ним Малыш поднялись и, не прощаясь, направились из двора.

Кащенко еще долго сидел, обдумывая создавшееся положение, и пришел к выводу, что надо посоветоваться с сестрой. Надя была дома. Внимательно посмотрев в глазок и увидев, что брат один, она впустила его в квартиру. Еще с порога он сообщил об избиении его двумя неизвестными мужиками, которые требуют изменить показания, в противном случае обещают оставить калекой.

— Значит, Цердарь выполняет свою угрозу. Ну что ж, посмотрим, кто окажется победителем, — на удивление спокойно заявила Надя.

— Ты не видела этих мордоворотов. Они что угодно сотворят! Угрожали тебе изнасилованием! — возмущаясь ее спокойствием, воскликнул Кащенко.

— Не паникуй, Лева, ты же мужчина. Если ты думаешь выполнить их требования, то обещаю: я не отступлюсь. Цердарь хочет нас запугать и опять выйти сухим из воды. Не выйдет! Меня угрозами не возьмешь! Он добивается своего, а я — своего. Это дело принципа, — спокойным тоном сказала Надежда.

— Что за упрямая баба! Пойми, эти сволочи не отступятся и пойдут на крайние меры, — Лева взволнованно заходил по комнате, то сжимая, то разжимая руки. — Кстати, они обещали возместить все наши убытки. Разве это плохо? Ну скажи, зачем нам лишние приключения?

Надя сидела на диване, упрямо нахмурив брови.

— Левушка, ты многого не понимаешь. Если бы среди них не было Цердаря, может быть, я и поступила бы так, как предлагаешь. Но он милиционер-преступник, и сколько принес мне горя — ты знаешь. Я хочу отправить эту противную морду в тюрьму и добьюсь своего, чего бы это мне ни стоило. Поэтому не уговаривай меня. Боже, как я ненавижу эту тварь! — с ненавистью проговорила она.

— В тебе говорит не благоразумие, а ненависть. Но поверь — ведь это глупо! Мужики, которые меня избили, настоящие уголовники. Понятие о жалости для них — пустой звук. В отношении тебя прямо заявили, что изнасилуют. Тебя это не пугает?

— Не пугает. Можно выйти из любого положения и из этого тоже. Я перееду к тете Соне и тебе советую поступить так же.

— Тебе проще. Ты не работаешь, а что делать мне? Они меня поймают около завода. Что со мной тогда будет, представляешь?

— Ну что ты всего боишься, Лева? Нужно быть более осторожными, только и всего. О случившемся расскажем следователю Шамшурину. Они тоже что-нибудь предпримут. Но что бы ни случилось — я не отступлюсь. Больше не уговаривай меня. Бесполезно. Ужинать пора. Пойдем, накормлю, — предложила Надежда брату.

Тот понуро поплелся за ней на кухню.

После подписания совместного приказа прокуратуры и МВД наступили горячие дни. Допросы подозреваемых, их изобличение, обыски, поиск новых доказательств вины преступников отнимали много времени. Полученный акт ревизии на первый взгляд ничего нового не добавил. Но, изучая его, Рыков заметил, что по предприятиям, входящим в систему производственного объединения «Арома», нет недостач, а вот списания на потери большие. Поэтому возникла необходимость проверить это направление, могущее скрыть крупные хищения. Федор Федорович вызвал Санева и Бутовича, которых тщательно проинструктировал, прежде чем поручить провести встречную проверку.