Клаус-Петер Вольф - Ярость [litres]

– Как вполне уместное, – ответила Анна Катрина и вдруг почувствовала себя маленькой и глупой. Она еще продолжала бороться, но уже поняла, как должны были смотреться со стороны ее поступки.

Удивительно твердым голосом она ответила:

– Меня похитили. Я пыталась освободиться. По-моему, дальнейшие объяснения излишни.

Напольные часы пробили десять. Один из санитаров закашлял. Судя по звуку, он очень много курил.

– Вас не похитили, госпожа Клаазен. Вы здесь на основании официального постановления, но приехали сюда добровольно, согласившись на лечение. Вы страдаете от дисфункционального расстройства личности, как указал профессор Лемпински в своем заключении.

Анна Катрина вновь обрела под ногами твердую почву.

– Нет такого научного понятия. Оно не входит в МКБ-10 [19] Международная классификация болезней 10-го пересмотра. .

Шнеебергер смотрел на нее, разинув рот. Ей удалось застать его врасплох.

Анна Катрина объяснила:

– Это всемирно известная система классификации медицинских диагнозов. В Германии врачи даже обязаны шифровать диагнозы по этой системе. Никогда об этом не слышали? – уточнила она, подчеркнув, что не считает его за врача.

Он сразу снова принялся разыгрывать превосходство и по-своему истолковал ее слова:

– Значит, вы уже знаете о своем расстройстве и искали информацию в интернете. Браво. Это первый шаг к выздоровлению: признание и принятие проблемы!

«Я поймала его», – подумала Анна Катрина, и эта мысль помогла собрать последние крохи собственного достоинства и восстать снова:

– Вопрос скорее в том, действительно ли у меня расстройство или я расстраиваю чьи-то планы?

Он отложил ручку и сложил кончики пальцев, как часто делала федеральный канцлер.

– Да, люди часто не осознают собственные расстройства, и они проявляются лишь при взаимодействии с окружающими. В вашем случае все довольно очевидно. Это длится уже несколько лет. Вы так и не смогли оправиться после травмы, полученной из-за прискорбного убийства вашего отца. Чтобы не чувствовать боли, вы создали себе химеру. Придумали мир, который был вам необходим, чтобы избавиться от страданий. Вместо того чтобы наконец по-настоящему оплакать отца.

Если бы не смирительная рубашка, Анна Катрина бросилась бы на него с кулаками. Она подумывала укусить его за руку. Возможно, ей даже удастся откусить ему палец, прежде чем до нее доберутся два плюшевых мишки.

– О чем вы сейчас думаете, госпожа Клаазен?

– О двойном эспрессо и стейке. Ваше питание оставляет желать лучшего.

– Вы не верите, что я врач, а это – больница, правильно?

Она демонстративно рассмеялась.

– Вы не спросили у меня ни номера медицинского страхования, ни…

Он перебил ее:

– На кого вы так ужасно злитесь? На меня или на себя?

Она не ответила.

– Вы так и не простили себя за то, что не смогли спасти отца, госпожа Клаазен. Поэтому вы пытаетесь поймать его убийцу. Снова и снова… Это стало навязчивой идеей. Но чтобы поймать его, он должен быть жив. А он мертв. Его прах рассеян в море. И вы не можете этого принять.

– Во-первых, он еще жив, потому что вы и ваши дружки отпустили его, одарив новой личностью. Во-вторых, на морских похоронах прах не рассеивают в море. В воду опускают урну. И в-третьих, если эта лавочка – действительно клиника, а вы – действительно врач, я требую моего немедленного перевода в Норден, в клинику Уббо-Эммиуса. Я с удовольствием добровольно отправлюсь туда на лечение.

– Так не пойдет.

– Почему же?

Он поражался этой женщине. Какое жесткое сопротивление она оказывала!

– Вы не сможете сбежать туда от своих проблем. Вы все равно возьмете их с собой.

– Классная фраза. Откуда вы ее позаимствовали? Из «Вестника пенсионера»?

– Что это такое?

– Так называют аптечный каталог. Когда вы последний раз выходили на улицу, к простым людям, господин доктор?

Курильщик снова закашлял и начал переминаться с ноги на ногу, словно очень хотел в туалет.

– В нашей стране мы имеем право сами выбирать врачей, – напомнила Анна Катрина. – И я выбираю клинику Уббо-Эммиуса.

– Они переполнены. Вам придется довольствоваться нами.

– Пфф, переполнены! Давайте им позвоним.

Она решительно посмотрела на него, словно всерьез надеялась немедленно получить телефон.

Шнеебергер поднялся со своего места.

– Сожалею, госпожа Клаазен, ваш час подошел к концу.

– Наш разговор продлился меньше часа! – закричала она, указывая подбородком на часы. – Это неправда! Вы все врете! По всем пунктам!

Санитары потащили ее к двери.

– Когда вы меня отсюда выпустите? – кричала Анна Катрина. – Когда?

Ее охватило глубокое отчаяние.

Шнеебергер повернулся к ней еще на несколько секунд.

– Мы точно не выпустим вас, пока вы не станете благоразумны, госпожа Клаазен. Все начинается с осознания собственной проблемы и необходимости учиться делать правильный выбор между иллюзиями и реальностью.

Санитары отвели Анну Катрину обратно в комнату. В коридоре она сердито посмотрела на курильщика и прошипела:

– Вы ведь знаете, что сигареты сведут вас в могилу?

Он ей не ответил, но обратился к коллеге:

– Что бы я делал без советов от психов.

Кхалид наблюдал за Ингой и ее любовником в бинокль. «Кова Хай Лендер» подходил даже для астрономических наблюдений, но ему почти ничего не было видно. Вода в глазах туманила взгляд. Он постоянно вытирал с лица слезы, пытаясь убедить себя, что они текут из-за резкого ветра. Мысль о том, что он страдает от любовной тоски, казалась ему невыносимо унизительной.

Он привык, что женщин бросает он сам. Они плакали и боролись за него, или, как минимум, злились и обижались.

Эта ситуация была ему в новинку. Не он ушел – ушли от него. Кхалид изумлялся, насколько это больно. Они только что ворковали на рождественской ярмарке в Аурихе и вот уже ехали в замок в Дорнум, и Крыса покупал новой подруге серебряное украшение.

Как же ему хотелось прикончить этого человека! Но у него была другая задача. Он должен убить Ингу, и, хотя она причинила ему столько боли и безгранично разочаровала, он представить не мог, как это сделает.

У Тумма был определенный авторитет. Тумм был киллером. Чистильщик Серкана, получивший в качестве вознаграждения и легального прикрытия пиццерию со службой доставки.

Теперь Кхалид понял, что он не убийца. Воин, да. Жестокий боец. Таким он себя видел. В каком-то смысле даже безжалостным, если речь идет о чести семьи. Но совершить подлое заказное убийство – нет, это не для него. Ему не хватало хладнокровия. Если и делать это, то с большого расстояния. Возможно, выстрелом из оружия с прицелом. Но, представляя лицо Инги в перекрестье прицела, он понимал, что не сможет нажать на курок.