Клаус-Петер Вольф - Ярость [litres]

– Вы не имеете права здесь находиться, молодой человек, – возразил доктор Шнеебергер. – Для многих людей это последнее убежище, куда они могут вернуться, чтобы исцелиться от ран, нанесенных этим миром. А некоторым просто нужен небольшой тайм-аут, что мы им и предоставляем.

– Разумеется, – ответил Веллер, – но я сомневаюсь, что моя жена находится здесь добровольно. Я хочу увидеть ее и с ней поговорить. Если она захочет остаться здесь – ради бога.

Доктор Шнеебергер поморщился и промокнул бумажной салфеткой нижнюю губу.

– Вы себя переоцениваете, молодой человек. Через несколько минут здесь будет полиция, и тогда вы пожалеете о содеянном.

В коридоре появился громила, которого Руперт вырубил на входе. Похоже, шутки он не понял и теперь пристально смотрел на Руперта.

Руперт чувствовал себя безоружным – он не мог даже выпрямиться, не говоря уже о том, чтобы продержаться в боксерском поединке еще несколько раундов. Он спрятался за Веллера.

Веллер пытался сохранять спокойствие.

– Мы из полиции, – он показал удостоверение. Это нарушало все договоренности с Уббо Гейде, но Веллер хотел выиграть время.

– Даже если это удостоверение – не подделка, вы прекрасно знаете, что не имеете права здесь находиться, господин Веллер. Разрешения на обыск у вас точно нет.

– Если вам нечего скрывать, почему вы просто не дадите мне поговорить с женой?

Шнеебергер повторил ему, словно глухому:

– Вашей жены здесь нет.

В Веллере спорило два голоса. Один говорил, что Веллер ведет себя как идиот, и еще об этом крепко пожалеет. Второй призывал вытащить пистолет и силой заставить Шнеебергера показать ему каждую комнату в клинике.

– Будьте благоразумны, господин Веллер. Сейчас мы вместе дождемся полиции. Если это действительно ваши коллеги, сложностей не возникнет.

Здоровяк, которому Руперт врезал в нос, пропыхтел с важным видом:

– И не думайте, что сможете улизнуть! Мы будем крепко держать вас, пока не приедут копы.

Открылась дверь, но вошел не полицейский, а Бобби Браун, вернувшийся от врача. Его правая рука была в гипсе. Голова трещала, несмотря на принятое обезболивающее. Все еще слишком увлеченный собой и нападением, он не сразу понял, насколько изменилась ситуация. А может, еще слишком сильно действовало успокоительное. В любом случае, он сказал:

– Эта стерва сломала мне два пальца и руку. К тому же у меня сотрясение мозга, и они хотели оставить меня в больнице, но я…

Веллер сложил два и два. Человек со сломанной рукой. Рана над бровью у Шнеебергера.

И заорал на весь этаж:

– Анна Катрина! Мы здесь! Ты где?

Прислушался, но ответа не последовало.

За одной из дверей кто-то захихикал, в другую – ударили ногой.

Веллер подскочил к Шнеебергеру, заломил ему руку и поставил его перед собой, словно живой щит.

– Итак, докторишка. Скажу открытым текстом.

Оба санитара скакали вокруг них, но напасть не решались. Они делали свирепые лица и пыхтели, но это не впечатлило Франка Веллера.

Благодаря вспышке адреналина, Руперту удалось преодолеть боль и выпрямиться.

– Мы не уйдем отсюда без Анны Катрины, – заявил Веллер. – А сейчас, для начала, ты покажешь нам свой офис.

Доктор Шнеебергер попытался сопротивляться, но взвыл, потому что Веллер болезненно вывернул ему руку. Быкоподобный санитар предпринял попытку освободить своего начальника. Он рассчитывал, что у Веллера заняты руки, потому что он держит доктора Шнеебергера, и уверенно схватил его, никак не ожидая, что Веллер ударит его затылком в нос.

Впервые испытав подобную боль, он разрыдался, как маленький ребенок. Из его левой ноздри закапала светлая кровь.

– Давайте сохранять благоразумие, – сказал доктор Шнеебергер. – Мы можем пойти в мой кабинет и спокойно дождаться полиции. Тогда все прояснится.

– Он просто пытается выиграть время, – прошипел Руперт. – Надеется, что они задержат нас прежде, чем мы успеем найти Анну Катрину.

К зданию подъехал полицейский автомобиль. Попугаи в вольерах подняли такой шум, словно испугались, что их пустят на шашлык.

Полицейских звали Хорст Тарту и Райнер Цечовски. Они уже долго работали вместе и были давно сложившейся командой. Они знали клинику Фройда-Адлера. Доктор Шнеебергер лечил сестру Хорста Тарту, у которой произошло расстройство пищевого поведения из-за несчастной любви. Тарту искренне верил, что Шнеебергер спас его сестре жизнь.

Увидев решимость на лице этого человека, Веллер последовал внезапному импульсу и отпустил Шнеебергера. Эффект был как от резко разогнувшейся оттянутой ветки – Шнеебергер буквально пролетел на два метра вперед и приземлился в объятья Хорста Тарту.

Райнер Цечовски уже держал перцовый баллончик, готовый запустить заряд в Веллера и Руперта.

– Коллеги, – сказал Веллер, поднимая руки, – мы пришли раскрыть преступление. Промедление опасно.

– Нам ни о чем не сообщили, – выпалил Райнер Цечовски.

Руперт попытался спасти ситуацию и заявил:

– У нас нет времени объяснять. Мы прилетели на вертолете, чтобы…

Райнер Цечовски ухмыльнулся:

– Вы прилетели на вертолете?

– Да. Из Остфризии. Чтобы…

Тут Руперт понял, что может поплатиться за свои речи головой.

– Давайте вместе обыщем здание, коллеги, – предложил Франк Веллер и снова попытался добавить внушительности за счет удостоверения. – Я ищу жену, Анну Катрину Клаазен.

Райнер Цечовски язвительно ухмыльнулся:

– Жену… Получается, вы скорее по частному вопросу.

– Да – то есть нет. Вообще-то…

Хорст Тарту колебался.

– Анна Катрина Клаазен? Та самая Анна Катрина Клаазен?

Веллер вопросительно посмотрел на него, и Хорст Тарту продолжил:

– Она иногда читает лекции по серийным убийцам, ей удалось поймать уже четверых. Она выслеживает их каким-то магическим образом.

Веллер кивнул.

– Да, это моя жена.

– Я восхищаюсь ею, – сказал Тарту, и Веллер видел, что он не врет.

Сильвия Хоппе обнаружила снаружи разбитое окно. Скорее даже световую шахту в подвал – оно находилось совсем внизу. Осколки лежали снаружи, а значит, разбили его изнутри. Многочисленные острые обломки были аккуратно выбиты. Кто-то не хотел порезаться.

Сильвия осмотрела раму, просунула руку внутрь и убедилась: изнутри окно было заперто. Оно было совсем небольшим: сложно представить, что туда мог протиснуться человек, и тем более не пораниться.

Может, Анна Катрина разбила это окно и выбралась наружу? Или она еще находится там, внизу?

Сильвия Хоппе выбила еще два осколка, опасно торчащих из рамы, и просунула в окно сначала левую, а потом правую ногу.

Она чувствовала себя стройной и ловкой – впрочем, так оно и было.