Геннадий Сорокин - Скелет в семейном альбоме

– Я где-то краем уха слышал, что председатель областной коллегии адвокатов попросил Виктора Константиновича принять исчерпывающие меры к розыску Машковцова. Васьков – это ниточка к Машковцову. Не будь его, я бы завтра с вами не работал.

– Значит, Машковцов… – задумчиво проговорил Владимиров.

– Иван Ильич, я совершенно уверен, что вы расколете Васькова, как спелый орех. Я вступлю в дело только тогда, когда речь зайдет о Машковцове.

– Тебе не обидно будет, что Васькова ты на чистую воду вывел, а все лавры я соберу?

– В первый раз, что ли? Мой номер – два, мое место – тень. Я привык работать в тени и ничего не хочу менять. Получите солидную премию за Васькова, разопьем бутылочку и будем квиты.

Во вторник, в десять утра, мы вызвали Васькова из камеры. Войдя в следственный кабинет, он прошел к столу, попытался подвинуть табурет, но ничего не получилось. В следственных кабинетах ИВС столы и табуреты намертво вмонтированы в пол.

«Все совпадает, – отметил я. – В делах тюремных Олег Васьков новичок. Опытные урки табуреты не двигают и руку следователю для приветствия не протягивают».

Увидев Васькова вживую, я убедился, что никогда не стоит верить свидетелям на слово. Бронислава убеждала меня, что Васьков и Торпенко Виктор внешне очень похожи. Ничего подобного! Васьков был круглолицый широкоплечий малый, а Виктор Торпенко – худощавый, с заостренными чертами лица. Быть может, в школьные годы они были похожи, а сейчас – нет.

– По какому поводу меня задержали и бросили в камеру? – с вызовом спросил Васьков.

– А сами вы не догадываетесь? – спокойно и миролюбиво спросил следователь. – Сейчас мы изучим с вами ряд документов, и я расскажу вам, в чем суть возникших в отношении вас подозрений.

– Мне нужен адвокат! – потребовал Васьков.

– Адвокат вам будет предоставлен после предъявления обвинения, а пока давайте ознакомимся с заключением дактилоскопической экспертизы.

Вслед за экспертизой, установившей наличие в автомобиле Машковцова отпечатков пальцев рук подозреваемого, следователь предъявил Васькову заключение судебно-биологической и судебно-медицинской экспертиз.

– На молотке, изъятом в садовом домике гражданина Машковцова, обнаружены ваши волосы. На полу – кровь, полностью совпадающая по биологическим признакам с вашей кровью. Полученная вами травма головы характерна для удара предметом, имеющим ту же ограниченную поверхность, что и молоток, изъятый в садовом домике.

– Где вы взяли мои волосы? – нахмурился Васьков. – Я же лысый после операции.

– Образцы ваших волос в ходе обыска у вас дома были изъяты с вашей верхней одежды и зимних головных уборов.

– Чепуха! – неуверенно заявил Васьков. – Я давал поносить шапку одному своему знакомому. Это его волосы.

– Я допускаю, что на вашей шапке – волосы вашего знакомого, – спокойно ответил следователь. – Но точно такие же волосы мы изъяли в автомобиле вашего отца, на котором вы попали в автокатастрофу. И точно такие же волосы через две недели вырастут у вас на голове. Называйте вашего знакомого, мы направим образцы его волос на экспертизу.

– В чем меня обвиняют? – посерьезнев, спросил Васьков.

Следователь подробно разъяснил суть возникших в отношении Васькова подозрений. Описывая предполагаемый ход событий после совершения убийства Шахини, Владимиров вкратце повторил мою версию с двумя автомобилями, с гримировкой под адвоката и таинственным исчезновением денег из садового домика.

– Я ничего не буду отвечать, – выслушав следователя, заявил Васьков. – Вы арестовали меня до окончания лечения. Я требую перевести меня в больницу.

– Зачем? – спросил я. – Тебя все равно расстреляют. Какая разница, получишь ты пулю в затылок больной или здоровый?

– Кто это? – ткнув в мою сторону пальцем, злобно спросил Васьков.

– Я – тот человек, который разоблачил тебя. Меня зовут Лаптев Андрей Николаевич. По должности я заместитель начальника городского уголовного розыска. Занимаясь расследованием дела по нападению на семью гражданки Желомкиной, я беседовал с дочерью адвоката Машковцова Брониславой, и она натолкнула меня на интересные мысли. Скажи мне, Олег, ты не задумался, почему ты целые сутки просидел в камере один? ИВС переполнен, а ты в одиночестве прохлаждаешься?

– В армии я служил во внутренних войсках. По закону, если я нахожусь под следствием, то должен содержаться отдельно от уголовников.

– Какие похвальные познания в советской юриспруденции! Это тебя в армии научили? Тебе в армии никто не разъяснил, что в ИВС, кроме подозреваемых в совершении преступлений, содержатся мелкие хулиганы? С ними-то ты можешь в одной камере находиться, а мы, для того чтобы содержать тебя в отдельном помещении, двадцать шесть человек разбросали по другим хатам. Прошлую ночь они спали на полу, на голом бетоне.

– Ну и что? – неприязненно спросил задержанный.

– Да ничего! – бодро ответил я. – Если мы тебя посадим в общую камеру, то тебя той же ночью задушат. Ты украл воровской общак. По законам преступного мира такой проступок карается смертью. Твои дружки Здрок и Степанов разъяснили тебе один из главных законов воровской жизни?

– Я не знаю, о ком вы говорите.

– Да и знать не надо! – весело подхватил я. – За пять трупов тебя хоть так, хоть этак расстреляют.

– Откуда пять-то трупов взялось? – серьезно спросил Васьков.

«Отлично! – подумал я. – От тупого отрицания Олежек решил приступить к активной обороне. Ну что же, начнем!»

– Пять трупов – это Желомкина, ее племенник, двое твоих подельников и старушка, в недобрый час выглянувшая в подъезд.

– Старушку на меня вешать не надо, – уверенно заявил Васьков. – Они ее убили…

На полуслове он прервался, опасливо посмотрел на следователя.

– Андрей Николаевич, – Владимиров сделал вид, что встал на сторону подозреваемого, – старушка – это явно эксцесс исполнителя.

– Вот-вот! – поддержал его Васьков. – Эксцесс!

– Согласен. Старушку временно откинем. Остаются еще четыре покойника. На два вышака гарантированно хватит.

– Так-с. – Васьков откинулся было на спинку стула, но под ним был не стул, а табурет, так что не упал он по чистой случайности – успел в последний момент ухватиться за столешницу.

– Ты решил жизнь самоубийством покончить? – ехидно спросил я. – Олег, тебе вместо части черепной кости пластину вставили?

– Видно же, что пластина стоит. – Васьков показал пальцем на вмятину в подстриженной наголо голове. – Если сильно по пластине ударить, то мне все, кранты.

– Мы остановились на четырех трупах. Два в квартире Желомкиной, два в садовом домике твоего несостоявшегося тестя.

– В гробу я видал такого тестя! – огрызнулся Васьков. – А насчет садового домика, так я без чувств валялся, когда они отравленную водку выпили. Я про эту водку ничего не знаю. Они ее с собой привезли.