Геннадий Сорокин - Скелет в семейном альбоме

– Об адвокате все так же ни слуху ни духу? – спросил Клементьев.

– Ни малейшей зацепки, – ответил я. – Юрий Эдуардович исчез, растворился, рассыпался на атомы. Если мы не расколем Васькова, то тайна исчезновения адвоката Машковцова останется тайной века.

– Еще вопрос, – обратился ко мне Большаков. – Как ты думаешь, а зачем Васьков вообще стал гримироваться под адвоката, под конкретного человека?

– Блок мести и личной ненависти Васькова к своему бывшему тестю я предлагаю оставить и рассмотреть вот что. – Я выложил перед коллегами еще одну фотографию Васькова. На ней я авторучкой нарисовал опускающиеся книзу усы, очки, поправил челку набок.

– Похож! – воскликнул Малышев.

– Определенное сходство есть! – согласился Клементьев.

– На расстоянии – сгодится, – сравнив фотографии, заявил Большаков. – Пышные усы Машковцова любого с толку собьют.

– С Грачевым этот номер прошел на ура! – напомнил я. – Мне лично Грачев клялся, что видел в автомобиле именно Юрия Эдуардовича Машковцова, а не человека, похожего на него. Васьков с адвокатом все правильно рассчитал: вспомните, мы же искали именно Машковцова, а не некоего третьего безымянного участника нападения.

– Кого-то мне Машковцов напоминает, – сказал Большаков. – О, догадался! Такие же усы носит руководитель ансамбля «Песняры» Мулявин.

Малышев, повертев в руках фотографию Машковцова, высказал свое мнение:

– Носил бы адвокат усы «бабочка», он бы Гитлера напоминал. Усы – самая запоминающаяся деталь внешности мужчины.

Большаков отодвинул к нам фотографии, посмотрел на часы.

– Подведем итог, – сказал он. – Андрей Николаевич, мы тебя внимательно выслушали. Какой ты предложишь нам план действий?

– В понедельник надо ударить по всем фронтам одновременно. Первое: задержать Васькова в качестве подозреваемого и поместить его в отдельную камеру в ИВС.

Начальник УВД сделал пометку в перекидном календаре. Изолятор временного содержания подчинялся ему. Освободить целую камеру в переполненном изоляторе для одного человека – неслыханное дело! Но прикажет Большаков – выполнят, остальные камеры уплотнят под завязку.

– Второе, – продолжил я. – Два одновременных обыска: у Васькова дома и в гараже его отца. В автомобиле отца можно найти что-то интересное, например засохшие кусочки грязи, совпадающие по своему составу с образцами почвы садоводческого товарищества. В жилище подозреваемого надо будет изъять всю его зимнюю одежду. Сейчас, после операции, Васьков лысый, так что образцы его волос можно заполучить только с его шапок и воротников.

Третье: в понедельник мы подключим к расследованию следователя прокуратуры. Он назначит необходимые нам экспертизы. Как только мы получим заключение, что в автомобиле Машковцова следы пальцев рук Васькова Олега, его можно будет брать голыми руками. Я предлагаю продержать Васькова сутки в полном неведении. Пусть он поломает голову, за что задержан и почему он в камере один.

И последнее. Я хочу отойти от привычной схемы работы и переложить первый допрос Васькова на следователя прокуратуры. Для нас Васьков как преступник или особо опасный преступник интереса не представляет. До суда он не доживет. Даже если в СИЗО его поместят в отдельную камеру, то долго он не протянет. Если Олег Васьков изначально «скоропортящийся продукт», то я хочу успеть раскрутить его на адвоката Машковцова. Куда-то же он его дел?

– Тяжко тебе придется, – посочувствовал Малышев. – Посчитаем трупы: два в квартире Желомкиной, случайная старушка в подъезде плюс два сообщника. Вышак! Никакой адвокат не спасет его от смертной казни. Васьков, пока будет в камере один, прикинет, что он уже дважды труп, и замкнется в себе.

– Я найду к нему подход, – заверил я. – А если сработаю впустую, то мы ничего не теряем. Доложим Воловскому: искали адвоката, не нашли. Куда он исчез, мы не знаем.

– На Луну улетел, – пошутил Клементьев. – Будет лунатиков консультировать по особенностям земного законодательства.

После совещания Малышев пригласил меня к себе.

– Ты не почувствовал от Клементьева легкого запаха перегара? – спросил он.

– Почувствовал, – неохотно подтвердил я.

– Если он раскодировался, я его покрывать не стану. Лучше себя заранее обезопасить, чем потом вместе с ним под раздачу пойти.

– Произошли некие события, о которых я не знаю?

– Ты знаешь о них, но не осознаешь их истинную сущность. Ты не забыл, что в сентябре пройдут выборы в городской совет народных депутатов?

– Ну и что? – пожал я плечами. – Каждый год кого-то выбирают. Нам-то до этого какое дело?

– Как объявили в горкоме партии, выборы будут свободными – кто наберет при голосовании больше голосов, тот и будет избран в горсовет. Тебе фамилия Воропаев ничего не говорит? Есть такой пустобрех, бывший профсоюзный деятель. Он уже сейчас заявил, что как только его изберут в горсовет, он инициирует полномасштабную проверку нашего УВД. Представь, что будет, если депутаты расчухают, что у меня заместитель на работу с глубокого похмелья приходит?

– Если Клементьев запьет по-настоящему, ему не до работы будет.

– Вот и я о том. Запьет Геннадий Александрович – депутаты моей крови потребуют. Новоизбранному депутатскому корпусу нужно будет проявить свою силу, показать всему честному народу, что они – это истинная власть, а партия – так, сбоку припеку. Ты бы намекнул Клементьеву, что он зря решил за старое взяться.

– Я?! Ни-за-что! Пусть пьет, пускай пьяный в коридоре валяется – я к нему с «добрыми» советами подходить не буду. Николай Алексеевич, Клементьев – ваш заместитель. Вот вы его и учите уму-разуму, а я даже близко к этой теме подходить не буду.

Расследование уголовного дела по обвинению Васькова Воловский поручил самому опытному следователю городской прокуратуры – сорокапятилетнему Ивану Ильичу Владимирову. Весь понедельник я и Владимиров готовились к допросу подозреваемого, распределяли роли и порядок предъявления доказательств. Прощаясь со мной, Владимиров сказал:

– Андрей Николаевич, мы знаем друг друга не первый год. Не подскажешь, что за странное отношение прокурора города к этому делу?

– Пять трупов, разбой, покушение на убийство, угон автомобиля – по-моему, это ваш уровень. Не начинающему же следователю расследовать нападение на Желомкину?

– «Пять трупов» звучит солидно, только карта эта бита. Непосредственные исполнители преступлений установлены, дело в отношении их прекращено за смертью лиц, подлежащих привлечению в качестве обвиняемых. Третий человек в этом деле ничего нового нам не добавит, так, детали уточнит… У Воловского свой интерес в этом деле?