Николай Пахомов - Следствием установлено [Proza.ry]

Информация была ни ахти какой, по-оперским меркам даже очень-очень мутной, вилами по воде писаной, но как говорится в народной мудрости: «На безрыбье и рак — рыба». Поэтому Буколов, которого из-за намечавшегося «глухаря» уже стали «доставать» не только руководители собственного отдела, но и «спецы» УВД по городу Курску, и УВД по Курской области, был рад и такой. Однако встала дилемма: докладывать ли об информации руководству или же молчком самому отрабатывать. Не доложишь — чертей схлопочешь, и доложишь — также можно схлопотать: почему, мол, прежде сам не проверил, чтобы время у других отнимать. Но, поразмыслив, пришел все-таки к выводу, что «поставить» руководство в кур дела стоит. По крайней мере, будут видеть, что опер не штаны в отделе понапрасну протирает, а работает «не смыкая глаз».

— Нормальная информация, — отреагировал начальник уголовного розыска Дремов с присущей ему прямотой, — хоть и тонка, как комариный э-э-э… нос, но работать с ней надо. Бывает и хуже. Крути.

— Так как у нас другой информации нет, то проверяй эту, — был краток начальник КМ Куцевалов, которого в свою очередь начали «доставать» руководители областного аппарата, требующие раскрытия «общественно значимого», резонансного преступления. — Да с проверкой не затягивай, а то это твоё нераскрытое убийство у меня уже в печёнке сидит, житья не даёт.

«Оно такое же моё, как и твоё», — мог бы ответить Буколов, да толк-то какой от этого ответа… никакого. Только ненужное раздражение.

Поделившись полученной информацией с руковод-ством отдела и заручившись его поддержкой в ее разработке, Буколов также рассказал о ней и «прикомандированному» сотруднику областного аппарата уголовного розыска. Для оказания «практической помощи» в раскрытии убийства на этот раз был прикомандирован подполковником милиции Ющенко Александр Александрович. Когда-то в далекие уже восьмидесятые годы канувшего в Лету двадцатого века молодой, кучерявый, со смоляными волосами Ющенко начинал свою оперскую деятельность в данном районе. И с тех пор продолжал трудиться на ниве сыска, имея рост как в званиях, так и в должностях. Но при этом он не «болел звездной болезнью», присущей карьеристам, оставаясь опером до мозга костей, о чем даже опера с «земли», откровенно недолюбливавшие управленцев, говорили с явной симпатией. И вот теперь он в очередной раз не отбывал для галочки командировку, как поступали большинство его «сотоварищей», а «пахал на земле» наравне с отделовскими оперативниками.

— Может, опять вся беготня будет псу под хвост, — завершая беседу с Ющенко, поделился сомнениями Буколов в ценности полученной им информации, — но отрабатывать надо. Вот дождусь кого-либо из своих оперов — и пойдем…

— А что ждать, — поднялся со стула Ющенко, привычно пригладив рукой свои по-прежнему кучерявые, но уже из-за пробивавшей паутины проседи не столь смоляными, волосам. — Я пойду с тобой по адресам.

— Да мне вас как-то неудобно эксплуатировать, — улыбнулся Буколов. — Все-таки руководство…

— Неудобно штаны через голову надевать да бабу на потолке пробовать удовлетворить — одеяло будет соскакивать, — отреагировал Ющенко, улыбнувшись одними глазами. — А оказать помощь коллеге — это дело чести каждого опера. Что же касается моего руководства, так это оно в моем служебном кабинете. Вот не раскроем, — пошутил он, — вызову к себе в кабинет… да так взгрею, что взвоешь почище Чеховской Каштанки.

— Так мы, вроде бы, вместе… не раскроем… — лукаво взглянул опер на «прикомандированного». — Тогда почему именно меня «взгревать», не всех вместе?

— А это по пословице: «Каждый сверчок знай свой шесток», или современная: «От каждого по способностям, но каждому по заслугам»! Понятно?

— Понятно — грустно улыбнулся собеседнику опер, возможно, вспомнив еще пару народных мудростей, что в России всегда «тот прав, у кого больше прав» и что «у сильного виноват бессильный».

В конце концов, поиски, проведенные Буколовыи Игорем Валентиновичем и Ющенко Александром Александровичем, пусть не сразу, пусть не в один день, но увенчались успехом. Настороженная, закрывшаяся наглухо в себе, словно черепаха, ярко раскрашенная Юлия, только что доставленная из Рыльского района, сидела в кабинете оперативников. И опять пришлось потратить немало сил и нервов, чтобы не только «разговорить» ее, но и «выудить» из ее сумбурных объяснений, недомолвок и умолчаний некую информацию, проливающую свет на события той страшной ночи. Не обошлось тут и без применения полиграфа — «детектора лжи», который, с одной стороны дал уверенность оперативникам в том, что они находятся на верном пути, и поэтому с фигуранткой можно работать более жестче, чем пока с ней работали; а с другой — заставил задуматься саму Юлию — та, наконец, осознала, что враньем она лишь усугубит свое положение.

Результатом терпеливой и кропотливой работы с Юлией стало то, что у оперативников появилось двое новых фигурантов-мужчин в возрасте до 25 лет и кличка одного из них — «Бес».

— Кажется, с «бесовщиной» мы теперь разберемся, — облегченно вздохнул Ющенко во время очередной оперативки при начальнике отдела милиции, оперское чутье которого подсказывало, что, в конце концом, после многих неудач они получили нужную зацепку. — Имея кличку, которая в большинстве своем всего лишь производная от имени или фамилии, установить самого владельца этой клички, дело техники и времени. Техники у нас достаточно, — бросил он взгляд черных цыганистых глаз на собственные руки и ноги, главную «техническую вооруженность» оперов, — а что до времени, то оно хоть и поджимает, но пока имеется…

— Что верно, то верно, — поддержали его чуть ли не в один голос начальник КМ Куцевалов и оперуполномоченный Буколов. И впервые за много дней и бессонных ночей позволили себе расслабленно улыбнуться: «Кажется дело пошло на лад, точнее, на раскрытие».

Первым был установлен и доставлен в отдел милиции № 7 обладатель столь символического прозвища — Беседин Альберт Анатольевич, молодой мужчина 33 лет, нигде не работающий, но уже дважды судимый (правда, условно) за кражи, который не только рассказал во всех подробностях совершенного преступления, но и назвал своего сообщника, некоего Цуканова Алексея.

Чтобы изловить Цуканова, данные о личности которого была установлены с помощью ЦОРИН — центра оперативно-розыскной информации — пришлось пару ночей просидеть в засаде как у подъезда дома его родителей, где он значился зарегистрированным, так и у подъезда его то ли сожительницы, то ли любовницы, где он появлялся время от времени. На этот раз повезло молодому оперативнику, лейтенанту милиции Шатунову, очередь дежурства которого выпала на данную ночь у дома сожительницы подозреваемого. До шести часов утра Шатунов вместе с водителем Борисычевым Александром мучались в тесной «семерочке», припаркованной недалеко от подъезда. В шесть, когда город начинал просыпаться, ознаменовав данный факт началом движения по тихим улицам одиноких прохожих, светом в окнах домов, они, продрогшие за ночь, поднялись на этаж выше квартиры, в которой мог находиться Цуканов. И сделали это вовремя. Не успели они выкурить по сигарете, как дверь квартиры распахнулась и оттуда вышел парень, лицо которого так было знакомо по фотографии.