Сандроне Дациери - Убить Ангела

– Откуда ты меня знаешь?

– Девочка рассказала мне о тебе. – Это не совсем соответствовало истине, потому что они не обменялись ни словом, однако в присланных ею инструкциях присутствовала ссылка на статью о «человеке из силосной башни». – Она говорила, что ты опасен. Ты здесь, а значит, она была права.

– Девочка – это Гильтине? – спросил Данте.

– Я никогда не знал ее имени.

– Ты ведь понимаешь, что она не выйдет оттуда живой?

– Она и не рассчитывала на выживание. Никто из нас не рассчитывал выжить, даже эти болваны. – Мужчина показал на трупы двух итальянцев, окруженные полицейскими и сотрудниками службы безопасности. – Но ничто не запрещает мне надеяться.

Данте пристально посмотрел на него.

– Ты тоже был в Коробке, – сказал он.

– Будто это кому-то интересно.

– Это интересно мне.

– Значит, ты сумасшедший. Коробки больше нет, но с тех пор возвели тюрьмы получше – в том числе благодаря нам. Полная изоляция, крошечные камеры. – Мужчина пожал плечами. – Мне хотя бы было с кем поговорить, когда я не был слишком… – Не найдя подходящего слова, он постучал пальцем по виску. – От лекарств.

– Ты говорил с Девочкой.

– Она никогда не отличалась разговорчивостью.

– Пойдем со мной в полицию. Расскажи все, что знаешь. Подумай о других узниках. Ты можешь почтить их память.

– У меня другое задание, – сказал мужчина, которого когда-то называли Полицейским, и спрыгнул с моста прямо на площадь Мизерикордия. Только увидев, как мужчина бежит к полицейскому кордону, Данте понял, что он задумал.

– Остановите его! – закричал он, размахивая руками, чтобы привлечь внимание. – Стреляйте! Черт! У него бомба!

Но Полицейский уже добежал до своих коллег из другой земли и эпохи и нажал на детонатор, который держал в левой руке. Спрятанный под курткой «семтекс» воспламенился, и все в радиусе пятидесяти метров накрыло взрывной волной. Людей отшвырнуло, как груды тряпья, окна Дворца спорта вышибло, несколько лестничных подпорок подломились, и лестница со скрежетом покореженного металла накренилась к воде.

Ударная волна достигла здания, опрокинула на пол обезумевших от страха гостей и пронеслась по застекленному кабинету, довершив разрушения, причиненные Гильтине. Лео и Коломбу подбросило в воздух и завалило штукатуркой. Белый упал на стол, раздробил себе таз и потерял сознание.

Гильтине поднялась на ноги.

Совершенно оглушенный Данте неуклюже поднялся на чудом уцелевшем мосту и побежал к площади Мизерикордия, где царил воплощенный кошмар. В толпе стонали десятки раненых, не меньше дюжины полицейских, карабинеров и прохожих разорвало на части. Все побагровело от крови, в пыли и дыму виднелись куски тел. Из лодок бежали на помощь другие полицейские и врачи «неотложки». Данте ошеломленно пересек превратившуюся в побоище площадь и направился к лестнице Дворца спорта, молясь, чтобы она не рухнула под его весом.

Первой пришла в себя Коломба. Стряхнув обломки, она повернулась к Лео и потрясла его за плечи. Он открыл глаза.

Гильтине на нетвердых ногах подошла к столу, на котором лежал Белый, и подобрала выроненный стариком нож, но рукоять упрямо выскальзывала из мокрой от крови ладони. Как только ей наконец удалось поднять его, на пороге появился покрытый пылью и пеплом Данте.

– Не делай этого, – сказал он.

Но Гильтине не слышала – мертвые вернулись, и в ее ушах звенело от их криков. Она уронила нож и снова подняла его, склонившись над стариком. Данте, молясь господу дураков, рванулся к ней. По пятам за ним бежала Коломба. Гильтине подняла взгляд на Данте, улыбнулась ему и занесла нож над Белым, который уже открыл глаза и с ужасом смотрел на нее.

Но не успели Коломба и Данте к ней приблизиться, как Лео выпустил обойму женщине в спину. По-прежнему улыбаясь, Гильтине упала на пол. Тело ее внезапно стало невесомым, неизбывная боль исчезла. Голоса стали мягкими и нежными. Она узнала в их сонме голоса Полицейского и Башмачника и тихий, теплый шепот женщины, которая познакомила ее с музыкой и сладким сном в обнимку.

Гильтине отправилась ей навстречу.

Коломба склонилась над Гильтине. Женщина была мертва.

Данте в ярости повернулся к Лео:

– В этом не было необходимости. Никакой гребаной необходимости!

Перезарядив пистолет, Лео подошел к Коломбе:

– Она умерла?

– Да.

«Боже, какая она маленькая», – подумала Коломба. В Гильтине было не больше сорока килограммов веса.

– Данте, что там взорвалось?

– Старый друг Гильтине пытался обеспечить ей путь к отступлению.

– И ему это почти удалось, – добавил Лео, подобрав брошенный Гильтине нож.

– Лео, ты портишь улики, – сказала Коломба.

– Какой я рассеянный.

Что-то в тоне его голоса заставило Данте вздрогнуть.

– Не трогай ее! – закричал он.

Слишком поздно – Лео пырнул Коломбу в живот и провернул в ране нож.

Желудок Коломбы превратился в лед. Выронив пистолет, она упала на колени. На руки хлынула кровь. Она увидела, как Лео сшибает Данте на пол и наклоняется над Белым. Неспособный пошевелиться от невыносимой боли в тазу, старик со страхом уставился на него.

– Если ты сохранишь мне жизнь, я сделаю тебя богачом, – сказал он.

– До свидания, – произнес Лео по-русски и равнодушно рассек ему горло, словно резал праздничный пирог.

Данте подполз к Коломбе, которая, свернувшись в комок, лежала в луже крови.

– КоКа… – со слезами прошептал он. – Не двигайся. Я сейчас зажму твою рану. Зажму…

Лео схватил Данте и рывком вздернул на ноги.

– Пора идти, – сказал он.

Данте почувствовал, что его внутренний термометр подскочил до десятки, до сотни, до тысячи. Лицо Лео превратилось в темное пятно в углу берлинского медиафасада, потом в лицо прохожего, увидев которого он несколько месяцев назад попал в швейцарскую клинику с психотическим срывом.

– Это ты, – пробормотал он.

– Молодец, братик, – сказал Лео и сдавил ему горло.

Дождавшись, пока Данте потеряет сознание, он взвалил его себе на плечи.

Последним, что увидела Коломба, была тянущаяся к ней из-за плеча Лео рука Данте. Она хотела сказать ему, что спасет его, что он был прав во всем, что они никогда больше не расстанутся, но произнесла это только во сне.

Врачи спасли ее, когда она уже стояла на пороге смерти, но к этому времени Лео и Данте бесследно исчезли.

Потребовалось семь дней, чтобы установить, что Лео Бонаккорсо никогда не существовал.

Я поменял некоторые аббревиатуры, соответствующие наименованиям подразделений итальянской полиции и сил правопорядка, чтобы иметь больше свободы при описании их взаимодействия и сфер компетенции, и допустил некоторые вольности со штабами, казармами, адресами и тому подобными деталями.