Сандроне Дациери - Убить Ангела

Он провел языком по шее Бригитты, и она содрогнулась от омерзения.

– Иди на хер, – сказала она.

Андреас прижался к ней еще теснее:

– Продолжай, ты меня заводишь.

Сидящий на диване Максим смотрел на Андреаса, прищурив здоровый глаз.

– Я знавал немало таких, как ты.

– Да неужели? И какими же они были?

– Когда я с ними расставался – мертвыми.

Андреас рассмеялся:

– Жаль, то золотое времечко прошло, а? – Он повернулся к Коломбе. – У тебя три секунды.

Коломба искоса посмотрела на Данте. Тот кивнул. Он не сомневался, что Андреас исполнит свою угрозу. Тогда она положила пистолет на пол и подтолкнула ногой под старый сервант, где журналисту было до него не дотянуться.

– Что дальше?

– Дальше мы придем к соглашению, – сказал Андреас, продолжая прижимать осколок к усеянному кровоточащими порезами горлу Бригитты. – Вероятность, что вам, идиотам, удастся остановить Гильтине, так мала, что ее и рассматривать нет смысла. А значит, я должен ублажать ее, пока она не отбросит копыта от фигни, которую прячет под бинтами.

– И как ты намерен это сделать?

– Лучше всего было бы убить тебя и твоего дружка-аутиста, – сказал Андреас. – Но это может оказаться сложновато. Поэтому мы вместе сделаем одно доброе дело, а потом разойдемся, как в море корабли.

– Ты хочешь убить Максима, – сказал Данте.

– Думаешь, мы тебе позволим? – спросила Коломба.

– С точки зрения Андреаса, его план совершенно рационален, – сказал Данте. – Нас свяжет общая тайна, и ни один не сможет сдать другого. А у Гильтине не останется причин нам мстить.

– Вот видишь! Соображаешь ведь, когда хочешь! – подмигнул ему Андреас.

– У твоего плана только один недостаток, – сказал Данте. – Максим не согласен.

Как он и добивался, Андреас повернулся к Максиму, а тот запустил бутылкой водки журналисту в лицо. Андреас пошатнулся. Нос его был сломан, кровь и спирт жгли глаза. Бригитта вырвалась, и он бросился на Максима, с такой силой всадив осколок зеркала старику в горло, что кулак исчез в ране. Когда он отвел руку, раздалось чмоканье вантуза, и фонтан крови забрызгал обоих мужчин с головы до ног.

Максим упал навзничь и понял, что не чувствует ничего – ни боли в разорванном горле, ни вечно ноющих ожогов. Комнату словно залило солнце, а люди превратились в застывшие в движении статуи. Коломба хватала стул, Данте с закрытыми глазами бежал к Андреасу, раззявившему рот в первобытном смехе.

Свет начал тускнеть, и Максим вернулся в прошлое, перенесясь из ульмского коттеджа в пылающий «Абсент». Он лежал под грудой упавших кирпичей, которые спасли ему жизнь. Кое-как перебивался в Берлине и замирал от тревоги всякий раз, как встречался взглядом с незнакомцами. Оказался под красными фонарями Шанхая, в Испании, в Москве, в Коробке, в Кабуле среди однополчан, на курсах спецназовской подготовки.

И наконец, в Калуге, где отец прощался с ним и его братьями, отправляясь на стекольный завод. Внезапно Максиму показалось, что этот момент – единственное важное и настоящее, что было в его жизни. Он даже попытался вскинуть руку, чтобы помахать отцу, но ни руки, ни тела больше не было: весь калейдоскоп его переживаний вызвали последние вспышки угасающего мозга, длившиеся не больше доли секунды.

– Твою мать! Нет!

Коломба обрушила стул на спину Андреаса, но удар возымел не больше эффекта, чем бутылка. Журналист с размаха вмазал ей кулаком в лицо, и Коломбу отбросило на стол. Данте кинулся на него, опустив голову и закрыв глаза, но тут же отлетел в сторону, получив в подбородок кастетом, разрядившим в него оставшиеся несколько вольт.

Андреас схватил горлышко разбитой бутылки и бросился к Коломбе, но Бригитта оттолкнула его, и он, потеряв равновесие, упал на четвереньки. Горлышко в его руке треснуло, и он взвыл от боли, но, мгновенно опомнившись, ударил Коломбу локтем под грудину. Она, задыхаясь, откатилась от него по усыпанному осколками полу. Андреас вслепую схватил Бригитту и подтащил к себе, а потом, не отпуская ее горла, поднялся и толкнул ее изо всех сил.

Девушка отлетела назад и ударилась об угол камина. Резкая боль в спине отдалась до самого затылка. Она осела, и толстяк ринулся к ней, чтобы добить, но не успел: Данте подполз к нему и отчаянно схватил за лодыжку обеими руками. Андреас стряхнул его руки и пнул в живот, отбросив на пару метров.

Тем временем Коломбе удалось подняться, и они с Андреасом уставились друг на друга с противоположных концов стола, как пара бойцовых псов. Лицо матерящегося по-немецки журналиста превратилось в кровавую маску, под изорванной одеждой виднелась обрюзгшая плоть.

– Ну же, – сказала Коломба, накручивая на кулак брючный ремень.

Ее глаза отливали такой хищной зеленью, что Андреас на секунду замешкался. Наконец он вспомнил про пистолет и, развернувшись, побежал к серванту. Оружия видно не было – Коломба отбросила его к самой стене, – и Андреас опрокинул сервант. Тарелки и бокалы полетели на пол, и среди пыли и черепков показалась «беретта». Подобрав пистолет, Андреас с победной улыбкой обернулся к Коломбе:

– Что дальше, путана?

Она попятилась к входной двери и сшибла вешалку-стойку. Андреас поднял пистолет, казавшийся игрушкой в его огромной руке.

– Говорят, схлопотав пулю в живот, умирать будешь долго. Потому что дерьмо попадает в кровь.

Данте снова встал на колени и поднял руки:

– Андреас, постой! Твоя взяла! Мы сделаем, как ты скажешь.

– Заткнись, дебил, и до тебя очередь дойдет. – Андреас провел языком по губам. – Ну что, сука поганая, пожалела, что доставала меня? – Он шагнул к Коломбе. – Спорим, теперь тебе очень захотелось мне дать? – Он подошел еще ближе. Заваленную грудой упавших курток Коломбу словно пригвоздило к стене. – Может, если хорошенько обработаешь мой толстый хер, я даже буду помягче с тобой и твоими друзьями. Что скажешь? Договоримся?

– Нет, – сказала Коломба и прямо через карман куртки выстрелила в него из револьвера Максима, молясь, чтобы старая железка не взорвалась у нее в руке. Четыре пули прошили Андреаса от груди до живота. Он, как горилла, вскинул руки и рухнул на спину, сбив каминную полку и ударившись затылком об пол.

Бригитту сшибло с ног обломками деревянной столешницы и кирпичей. Снова упав, она увидела перед собой лицо Андреаса с вывалившимся изо рта распухшим языком.

Бригитта закричала.

В два часа ночи, напоив потрясенную Бригитту несколькими глотками найденного в кладовой коньяка и отправив ее в душ, чтобы она немного пришла в себя, Данте вышел из коттеджа. Подойдя к «делориану», на переднем капоте которого сидела Коломба, он прислонился к дверце и закурил:

– Все в порядке?