Александр Горский - Время смерти

В несколько прыжков преодолев расстояние между зданиями, Жора заскочил в следующую казарму. Почти все внутренние перегородки в ней были давно разломаны, и бежать по полу, заваленному обломками кирпичей и бетонных блоков, было неудобно.

— Журбин, стой! — выкрикнул майор и выстрелил в огромную дыру в прогнившем межэтажном перекрытии.

Пуля, не встречая на своем пути никаких препятствий, достигла кровли здания, пробила шифер и унеслась в небо.

Журбин остановился. Однако остановился не сразу. Он сделал отчаянный прыжок в сторону и замер за обломком бетонной плиты, который никак не мог упасть, упираясь одним своим краем в стену, а другим в бетонную колонну.

— Выходи, я тебя вижу, — усмехнулся Мясоедов, делая шаг к загнанному в угол беглецу.

— Я тебя тоже.

Пуля ударила в колонну совсем рядом с головой Мясоедова. Бетонный осколок с силой ударил в ухо, и Жора почувствовал, как теплая струйка крови поползла по его шее. Он поспешил укрыться за колонной. Несколько раз набрав полные легкие воздуха и медленно выдохнув, Жора выставил пистолет из-за колонны и, не целясь, дважды выстрелил в сторону Журбина. Судя по всему, это не произвело особого впечатления на беглеца. Почти в то же мгновение, когда Жора делал второй выстрел, пуля, выпущенная из карабина, ударила в колонну чуть выше руки, сжимавшей рукоять пистолета.

— Он еще и снайпер, — пробормотал майор, плотнее прижимаясь к защищавшему его бетонному монолиту. — Мама, за что мне все это?

Он почувствовал, как сердце бьется в груди с такой неистовой силой, что его удары отдаются в ушах. Жора вновь несколько раз глубоко вздохнул и попытался заставить свое сердце биться медленнее. После пятого выдоха, поняв, что ничего не получается, он выкрикнул:

— Журбин, давайте без глупостей. Я, конечно, крупная мишень, но и сам стреляю неплохо.

Журбин молчал, затаившись в своем укрытии.

— К тому же вы ведь убиваете только тех, кому мстите. Верно? А мне мстить не за что. Я вам ничего плохого не делал.

— А что же вы делаете сейчас? — нервно выкрикнул Журбин. — Мне, кажется, ничего хорошего ваше общество не сулит.

— Сейчас я пытаюсь с вами договориться, чтобы вы положили карабин, и тогда мы с вами поедем в Следственный комитет, где сможем нормально пообщаться. Без оружия.

— Вы же знаете, что если я с вами пойду, то уже никогда не выйду на свободу. Никогда!

— Не драматизируйте, — Мясоедов осторожно выглянул из-за колонны, но Журбина увидеть не смог, — я думаю, суд учтет ваши мотивы.

— Что он учтет — мотивы? Вы шутите? Вы даже не захотели учесть беременность моей жены. Если бы ее не арестовали, у нас сейчас уже был бы ребенок. Вы слышите? У меня был бы сын.

Мясоедов сделал осторожный шаг вперед, пытаясь увидеть Журбина. Под ногой что-то негромко хрустнуло, и Жора отпрянул назад, под защиту бетона.

— Послушайте, того, что случилось с вашей женой, никто предусмотреть не мог. Ее ведь даже не арестовали, наверняка суд отправил бы ее домой, под подписку.

— То есть мы сами во всем виноваты, я правильно понял?

— Я не говорил этого, Журбин.

— Разве? А что же вы тогда говорите?

— Не знаю, я не большой мастер по разговорам, — Жора опустился на бетонный пол и сел, прижавшись спиной к колонне, — но слишком много людей погибло во всей этой истории. Слишком много, вам так не кажется?

— Мне кажется, эти люди были сами виноваты в своей смерти.

— И Баженов?

— Баженов, возможно, и нет. Но и я этого не хотел. Моей вины здесь нет тоже.

— Не хотели? Или не думали, что такое возможно? Вы же специально спрятали ребенка в подвале здания. Хотели, чтобы мы его помурыжили немного? А что у него сердце слабое, не знали. А он раз — и умер. Белоусов ведь тоже не думал, что так все обернется. Он только хотел получить свои деньги.

— Не смейте меня с ним сравнивать! — разъяренно выкрикнул Журбин. — Не смейте сравнивать меня с этой мразью. Из-за него я лишился ребенка. Мы столько лет его ждали. А Таня? Вы видели, что стало с Таней? Она не узнает меня! Она уже никогда не будет нормальным человеком. Она никогда больше не улыбнется мне, не назовет по имени. Никогда, понимаете вы это?

— Знаете, Игорь… Вы же не против, если я буду звать вас Игорь? Меня, кстати, Георгий зовут. А то мы уже столько общаемся, а даже не познакомились. Так вот, Игорь, у меня ощущение, что вам не столько Таню жалко, сколько себя самого.

— Неправда, — быстро отозвался Журбин.

— Ну как неправда? Вас лишили, жены, сына. Наверное, вас лишили репутации. Это все верно. И Белоусов, возможно, негодяй, спорить не буду.

— Там и не о чем спорить.

— Вот я и не буду. Но вы-то сами, когда начали убивать, вы разве не стали таким же?

— Нет, — в голосе Журбина слышалось отчаяние, — нет. Я имел на это право. Имел!

— Право? Какое право?

Жора сел на корточки и вновь выглянул из-за колонны. Журбина он по-прежнему не видел.

— Право мести. Только оно у меня и осталось. Даже вам его у меня не забрать.

Мясоедову показалось, что он увидел, как шевельнулся еле различимый темный силуэт.

— У Шнейдер, конечно, детей нет и мужа тоже. Так что, по вашей логике, это право перешло к ее родителям.

Журбин не стал ничего отвечать.

— А дочь Баженова? Теперь она тоже должна мстить? А ведь она хорошо к вам относилась.

Журбин долго не отвечал. Жора размышлял над тем, стоит ли попытаться преодолеть шесть метров, отделяющих его от следующей колонны. Тогда до укрытия, за которым прячется Журбин, останется всего двенадцать метров.

— Вы спрашиваете, чем я отличаюсь от Белоусова, — голос Журбина звучал устало, — я вам отвечу. Я смог остановиться. Я ведь тоже просил его остановиться, но он не захотел. Это он убил моего ребенка. А я его сына убивать не стал. Я ведь именно для этого и хотел с Белоусовым встретиться, чтобы сказать ему, что его ребенок мертв. Так же как и мой. Но потом я понял. Понял, что не смогу, что это уже за гранью. И поехал домой. А уже вечером узнал, что Белоусова кто-то застрелил.

— Ваше счастье, что мы мальчишку вовремя нашли.

— Нашли? — Журбин хрипло рассмеялся. — Кого вы нашли? Сигнал включенного мобильника? А кто его включил, вы подумали?

— Поэтому вы стояли на парковке? Вы хотели видеть, как заберут ребенка?

— Заметили, значит. Странно, я думал, всем будет не до этого. Хорошо работаете.

— Стараемся. Кстати, а как вы сняли подвал? Кто эта женщина, которая приходила к Баженову?

— Не важно. — Журбин немного помедлил с ответом. — Она ничего не знала. Я дал ей денег и попросил договориться с Баженовым. У нее получилось.

— Пусть так, — не стал спорить Жора. — Игорь, то, что вы ребенка отпустили, это хорошо. В любом случае это будет отражено в деле, можете мне поверить. Уверен, и суд все учтет.