Татьяна Веденская - Знак И-на

— Да хотя бы связанные руки. Временной интервал тоже. Возможно, его ждали.

— Да это все за уши притянуто. Если бы это было заказное убийство, его бы просто застрелили — и все. Не согласны?

— Я думал об этом, и нет, не согласен. Стрелять — значит, шуметь. Хоть деревня и пустая, а могли побояться поднимать шум. Потом, его могли пытать с целью выведать какие-либо сведения. Или нападение могло быть связано с его профессиональной деятельностью.

— Или — быть случайным стечением обстоятельств, ограблением, — упрямо повторил капитан и добавил едко: — К тому же, знаете ли, пожар — сомнительный способ сделать все тихо. У вас все с версиями?

— Нет, не все, — упрямо продолжил Иван. — Возможно — месть. Связать человека, а потом сжечь его заживо — это нужно быть либо совершенно черствым, лишенным не только жалости, но и элементарной способности к состраданию, либо…

— Думаете, уголовник мстит, которого ваш Морозов когда-то посадил? — кивнул капитан Ком, на этот раз чуть теплее.

— Возможно. Хотя Морозов вообще-то уже давно занимается экономическими преступлениями. Там, знаете ли, кругом белоручки, бизнесмены да банкиры. Впрочем, нужно посмотреть, кого недавно освободили. Как версия — однозначно пойдет. Кроме того, пожар — это почти всегда уничтожение следов, так? — добавил он. — Следов чего, вот что нужно узнать.

— Ну, так это экспертиза покажет, — заверил его капитан, перепрыгивая на месте с ноги на ногу. Выдерживать такой холод было решительно невозможно.

Помощь от Третьякова с неохотой, но приняли. Все равно никуда от него не денешься, а работы много. Одних опросов соседей — ворох. Всех объехали только к утру — четыре деревни и несколько отдельно стоящих домов. Слава богу, людей оказалось меньше, чем они ожидали. Стучались ко всем, но ориентировались на наличие дыма в трубе — самый верный способ определить, есть ли кто-то в доме в такой холод. Даже если во дворе нет машины, это не значит, что дом пустой. Да, в некоторых дворах стояло по четыре-пять машин, там уже собралась новогодняя компания. А кто-то приезжал вместе с кем-то, заодно, по пути, чтобы не соблазняться и в Новый год не сесть за руль пьяным. А пить собирались все и много.

Люди встречали Третьякова и выделенного ему в помощь молодого оперативника Сережу с недовольством. Коренастый, с бульдожьими глазками Сережа только подливал масла в огонь, буквально набрасываясь на людей с вопросами, и своей суетой начал раздражать Ивана еще до того, как они вошли в первый дом с дымом в трубе. Сережа явно хотел выслужиться и смотрел на московского майора с придыханием, отчего Ивану хотелось дать ему подзатыльник и отправить восвояси. Но — нельзя. Сережа был как довесок к неофициальному перемирию между капитаном Комом, имеющим тут все полномочия, и Иваном Третьяковым, не имевшим тут ничего. Удачных, информативных визитов было всего два-три. Все визиты проходили по одинаковой схеме: оперативник Сережа стучался в двери, если удавалось войти через калитку, а затем показывал удостоверение и начинал опрос. Иван Третьяков стоял сзади и слушал.

— Доброй ночи, извините за беспокойство, неотложное дело, нужно задать несколько вопросов. — Сережа говорил так же энергично, как и двигался, и уставший выше всякой нормы Иван еле сдерживался, чтобы не попросить его перестать мельтешить. — Мы выясняем, кто вызвал пожарную бригаду на пожар в доме на том конце Благинина.

— Мы вас не вызывали, — следовал стандартный ответ, и заспанные, злые люди зябко поеживались, стоя — кто в валенках на босу ногу, кто вообще в пластиковых шлепках.

Иван молчал и наблюдал, составлял список. В Благинине на момент пожара жильцы были в одиннадцати домах.

— Не нас, а пожарных. Возможно, это сделал кто-то из ваших гостей? — продолжал Сережа. — Кто-нибудь к вам сегодня вечером приезжал?

— У нас все только сегодня подтянутся, — жмурился в свете фар жилец дома на второй, параллельной улице деревни Благинино.

— Совсем никто не приезжал? А чьи машины во дворе? Может быть, у вас есть знакомый по имени Алексей? — налегал оперативник, а Иван отслеживал реакцию.

— Можем хоть внутрь зайти? Холод же собачий! — возмутился хозяин, и они втроем прошли в его прихожую.

Дом был новее, чем морозовский, но внутри все было типичным для дачных домов этих мест. Сюда явно свозилось все, что жаль выкидывать, но и хранить дома тоже невозможно. Большой серый в фиолетовых цветах диван с округлыми подушками — прямо у дверей. Два серванта с разномастной посудой. Рядом со стеной штук семь пластиковых ведер и тазов. Обычное дело.

Искали Алексея, потому что Алексеем назвался человек, который звонил по линии экстренных служб. Мог и соврать, но в большинстве подобных случаев люди все-таки называют реальное имя. Те, кому нечего скрывать, конечно. Да, формально Алексей был обязан представиться полностью, а также сообщить свой номер телефона, однако когда оператор спросила, может ли Алексей остаться и дождаться бригаду, он бросил трубку. Испугался, что придется торчать на пожаре всю ночь? Спешил куда-то? Был пьян? Последнее весьма вероятно, но люди боятся контактировать с властью вообще, и Иван по опыту знал это. Не доверяя представителям власти по самым разным причинам, звонящие не спешат оставлять свои персональные данные. Теперь Третьяков с ног сбился, чтобы найти единственного человека, который мог видеть убийцу Морозова.

— Я сам Алексей, — угрюмо ответил тот. — Но я со вчерашнего дня никуда не ходил, а машины наши — не ваше дело. От нас никто никуда не звонил. Мы ничего ни о чем не знаем. Это все?

— Хотите сказать, что и о пожаре не слышали? — тут же отреагировал оперативник Сережа, глядя на опрашиваемого с нескрываемым подозрением. Инициативный, энергичный, далеко пойдет. Убить бы, подумал Иван. Лезет вперед паровоза. Впрочем…

— Я о пожаре слышал, — с неохотой ответил он. — Я даже ходил туда, и что? Там уже были пожарные.

— А кто-то еще с вами ходил?

— А это правда, что там хозяин угорел? — спросил Алексей и посмотрел на Ивана.

— Вопросы тут задаю я, — бросил Сережа.

Иван закатил глаза и вздохнул. Затем он поймал взгляд хозяина дома и с извиняющимся видом развел руками.

— Да, к сожалению, правда. И мы, конечно, никого ни в чем не обвиняем, мы просто собираем информацию, — продолжил он, но Алексей, кажется, не услышал последнюю фразу, настолько был потрясен новостью.

— Господи, кошмар какой. Насмерть? Вот же жуткая смерть! Нет, от нас никто не звонил, правда. Мы собирались к нему зайти завтра. То бишь уже сегодня. Черт, вот ведь… Прямо под Новый год. Хотя какая разница. А вы с Никитиными говорили? Может, они чего-то знают? Или с Салатниковыми, они живут прямо рядом, — заговорил Алексей совсем другим тоном.