Максим Шаттам - Терпение дьявола

– Я два дня не включала телевизор. Так что это было? Террористическая атака? – недоверчиво спросила Лудивина.

– Нет. Очевидно, двое подростков все устроили, сами по себе.

– Много жертв?

– Пятьдесят три погибших и два десятка раненых, многие из них в тяжелом состоянии.

– Ох черт…

– Вот именно.

– В общем, нас завалили останками по самое некуда, простите за выражение, – снова заговорил судмедэксперт. – И сами понимаете, при таком пристальном внимании журналистов и политиков для нас это дело будет приоритетным как минимум неделю, а то и месяц. Все остальные дела задвигаем на второй план, хотя останки разделили между нашим институтом, клиникой в Гарше и некоторыми другими.

Двое жандармов с неодобрением смотрели на судмедэксперта. Узкая бородка и крошечные, близко посаженные глазки делали его неприятно похожим на куницу.

– Ладно, – вздохнула Лудивина. – А на этой коже, кроме татуировок и воска, есть что-нибудь особенное?

– Ни шрамов, ни пирсинга. Такого нет, но…

– Есть что-то другое?

Судмедэксперт поскреб бородку и подошел ближе к столу с кусками эпидермиса.

– Видите метку, вот здесь? – Он указал на квадратный сантиметр кожи в самом низу фрагмента, соответствовавшего бедренной части.

– И что это? – спросила Лудивина, тоже наклонившись над столом.

Судмедэксперт протянул ей лупу, и она увидела впечатанный в дерму штамп круглой формы… Смайлик. Такими мордахами пестрят тексты в Интернете и мессенджерах.

– Это именно то, что я думаю?..

– Посмотрите повнимательнее на правый глаз, – сказал судмедэксперт.

Лудивина пригляделась – правый глаз смайлика был явно меньше, чем левый, и похож на черточку…

– Он подмигивает!

– Такой логотип есть на каждом фрагменте кожи, всегда внизу справа.

– Их нанесли после смерти, я полагаю?

– Этого пока не могу сказать, но, если вас интересует мое неофициальное мнение, – сомневаюсь, что жертвы разрисовали себя смайликами в разных местах при жизни. Скорее, тип, который их освежевал, решил промаркировать свою работу, чтобы упростить атрибуцию.

– Поставил клеймо, как на животных, – подытожил Сеньон.

– Или печать, как на товарах в супермаркете, – добавил судмедэксперт. – Своего рода знак качества…

Двое жандармов уставились на него, но он лишь пожал плечами.

Лудивина и Сеньон шагали к своей машине под гул просыпавшегося Парижа и грохот наземного метро.

– Значит, мы имеем дело с извращенцем, – констатировал здоровяк.

– Ты о добром докторе или о свежевателе?

Сеньон хмыкнул.

– А ты со мной не согласна? Насчет второго?

– Это явно не в стиле наркоторговцев, у нас тут не мексиканский картель. Никогда не слышала, чтобы во Франции драгдилеры сдирали кожу с конкурентов. Вот это меня больше всего и озадачивает. Такая методичная, требующая времени работа…

– И забота о том, чтобы ее сохранить, – подхватил Сеньон. – Что за бредовая идея?

– Они перевозили эту сумку в точности так, как привыкли переправлять партии наркотиков, – продолжала Лудивина. – И один из них пытался сбежать вместе с ней. То есть товар явно для них важен. Не понимаю пока, в чем дело, но что-то тут не так.

У нее в кармане завибрировал мобильный телефон.

– Слушаю, полковник.

– Что-нибудь выяснили у судмедэксперта, Ванкер?

– Он ждет результатов анализов ДНК, но предположительно у нас три жертвы.

– Есть вероятность, что они живы?

Лудивина замедлила шаг.

– Э-э… признаться, мне не пришло в голову об этом спросить… По-моему, такое просто невозможно – с них ведь срезали шестьдесят девять процентов кожи!

– Ванкер, мне нужно точно знать, неотложное это дело или нет. Что мы ищем? Троих несчастных, освежеванных заживо людей, которые ждут помощи, агонизируя где-нибудь в подвале, или три трупа?

– Я склоняюсь ко второму варианту. Никто не мог выжить при таких обстоятельствах.

– Мне нужен документ, подписанный рукой судмедэксперта. Не хочу оказаться по уши в дерьме, если выяснится, что кто-то из них прожил какое-то время, а мы ничего не сделали.

– Увы, этого не случится, но документ я раздобуду. Задержанные уже дали показания?

– Нет. Сидят тут, как манекены, ни слова не обронили.

– Полковник, я хочу, чтобы это расследование немедленно поручили мне.

– Всему свое время, Ванкер.

– Если в деле три трупа – значит, им занимаемся мы, а не Бригада по борьбе с наркотиками. Назначьте меня ответственной.

– Дайте мне сначала самому во всем разобраться, потом обсудим ваше назначение.

– Не люблю ломиться в закрытые двери, да и вообще навязываться, но я лучший кандидат, и вы об этом знаете. Я живу ради таких дел.

– Да вы ж не просто в дверь ломитесь, вы стены сносите…

– Убийства такого рода – моя специализация.

– Ванкер…

– Да, полковник?

– Как вы меня достали своей одержимостью…

Шеф повесил трубку.

А Лудивина обиделась. Она не считала себя одержимой – зачем же так преувеличивать? Ну да, подготовилась, хорошо изучила тему – это же вполне естественно после того, что ей пришлось пережить в работе над делом Брюссена и Локарда. Она видела, как погибают ее коллеги – некоторые умерли у нее на руках; она преследовала убийц, психопатов, попадала в самые жуткие ситуации.

Разумеется, все это легло в основу ее пристального интереса к неординарным преступлениям и вызвало осознанное желание лучше понять психологию убийц, прежде всего садистов. Да, она охотно признает: за прошедшие полтора года прочитала все, что написано по этому вопросу, ходила на курсы и совершенствовала свои навыки под руководством первоклассного криминолога. Но делать из этого вывод, что она…

Ладно, допустим, я одержимая. Ну и что? Вполне объяснимо. Разве нет?

Полтора года она делала все, чтобы заполучить самые гнусные дела, и в каждом расследовании проявила себя как способный и хладнокровный детектив высочайшего уровня. Хотя все эти дела казались ей почти банальными.

Да, может, она и одержимая.

Но это лишь добавляет ей компетентности. Значительно увеличивает КПД.

Новостные телеканалы непрерывно крутили одни и те же кадры. Вид с воздуха: скоростной поезд стоит за городом на фоне светлых полей. Длинная стальная полоса на земле, по бокам которой растет пушистый золотой вереск, дрожащий от легкого ветерка. Сразу бросаются в глаза темные пятна, разбросанные вдоль состава. Их десятки. Словно выжженные участки в траве, следы таинственного возгорания. Над каждым из них хлопочут люди в медицинских халатах. Чуть подальше, на заросшей проселочной дороге, выстроились машины «Скорой помощи», полиции, пожарных, вереницы фургонов из моргов и еще множество автомобилей без отличительных знаков. Между ними и поездом – непрерывное движение, завораживающий балет.