Клер Макинтош - Я отпускаю тебя

Йен подается вперед, упершись локтями в колени, и говорит, касаясь ртом сложенных рук, будто в молитве. Но кулаки у него непроизвольно сжимаются, и веко неподконтрольно дергается.

– Я от нее не скрывал, как обстоят дела, – продолжает он. – Я ей сказал – никаких отношений, но она все испортила! – Йен смотрит на меня: – Это была пустячная интрижка – перепихон со случайной девицей. Тебе необязательно было об этом знать. Но эта дура забеременела и, вместо того чтобы свалить к себе домой, осталась в Англии и превратила мою жизнь в ад!

Я стараюсь сложить в единую картину то, что говорит Йен.

– У тебя есть сын? – удается мне выговорить.

Он смотрит на меня с кривой усмешкой.

– Нет, – поправляет он, – он никогда не был моим сыном. Это отродье польской шлюхи, которая драила туалеты у нас в офисе, а я всего лишь стал донором спермы. – Йен встает и оправляет рубашку. – Она заявилась без приглашения, узнав, что залетела, но я сразу дал ей понять: если она собралась рожать, то ко мне никаких претензий. – Он вздыхает. – Потом я о ней ничего не слышал, пока ребенок не пошел в школу. Тут уж она в меня вцепилась. – Кривя губы, Йен старательно, но плохо изображает восточно-европейский акцент: – «Ему нужен отец, Йен! Я хочу, чтобы Джейкоб знал своего отца».

Я приподнимаю голову, потом с усилием, заставившим меня вскрикнуть от боли, упираюсь руками в дно ванны и кое-как сажусь.

– Джейкоб? – повторяю я. – Ты отец Джейкоба?

Наступает пауза. Йен пристально смотрит на меня и вдруг хватает за локоть:

– Вылезай!

Я переваливаюсь через край ванны и валюсь на пол: ноги не слушаются после часа в ледяной воде.

– Прикройся. – Он швыряет мне мой халат, и я натягиваю его, презирая себя за невольную благодарность. Голова идет кругом: Джейкоб был сыном Йена? Но когда Йен узнал, что сбитый мальчик – это Джейкоб, он должен был…

Истина, молнией сверкнувшая в мозгу, сродни удару ножом в живот. Смерть Джейкоба не была случайностью – Йен убил собственного сына, а сейчас собирается убить и меня.

– Останови машину, – приказал я.

Ты не сделала движения свернуть к обочине, и я схватился за руль.

– Йен, нет! – Ты попыталась отобрать у меня руль, мы налетели на бордюр и, вильнув, оказались на середине дороги, едва разминувшись со встречной машиной. У тебя не оставалось выбора, кроме как снять ногу с педали газа и нажать на тормоз. Мы остановились. Машина косо, почти по диагонали, застыла на дороге.

– Вылезай.

Ты не колеблясь вышла и осталась неподвижно стоять у дверцы. Мелкий дождь быстро покрывал тебя тонким слоем влаги. Я обошел машину.

– Посмотри на меня.

Ты продолжала смотреть в землю.

– Я сказал, посмотри на меня!

Ты медленно подняла голову, но смотрела мимо меня, куда-то за плечо. Я сдвинулся, чтобы оказаться на линии твоего взгляда, но ты немедленно уставилась в другую сторону. Я схватил тебя за плечи и с силой затряс. Я хотел услышать, как ты вскрикнешь: я сказал себе, что остановлюсь, когда услышу твой крик. Но ты не издала ни звука, сжимая челюсти изо всех сил. Ты играла со мной, Дженнифер. Но я все равно выиграю. Я заставлю тебя вскрикнуть.

Я отпустил тебя, и ты не смогла скрыть облегчения на лице. Выражение облегчения еще не покинуло тебя, когда я сжал кулак и ударил тебя в лицо.

Костяшки попали тебе под подбородок, и твоя голова запрокинулась, стукнувшись о крышу машины. Ноги у тебя подогнулись, и ты сползла на дорогу. Наконец-то ты издала какой-то звук – заскулила, как собачонка, которую пнули, и я невольно улыбнулся одержанной маленькой победе. Но этого было недостаточно. Я хотел услышать, как ты будешь молить о прощении, признаешь, что на выставке флиртовала и что ты спишь с другим.

Я смотрел, как ты извиваешься на мокром асфальте. Привычное облегчение не наступало – шар добела раскаленной ярости по-прежнему давил изнутри и рос с каждой секундой. Я закончу это дома.

– Садись в машину.

Я смотрел, как ты неловко поднялась на ноги. Кровь лилась у тебя изо рта, и ты безуспешно пыталась остановить ее шарфом. Ты сделала движение сесть за руль, но я тебя оттащил:

– С другой стороны.

Я завел мотор и тронул «Вольво» с места, прежде чем ты успела захлопнуть дверь. Ты встревоженно вскрикнула, поспешно закрыла дверцу и начала шарить в поисках ремня безопасности. Я засмеялся, но и это не уняло бушевавшей во мне ярости. Я даже подумал, уж не инфаркт ли у меня, так давило в груди. Дышать было больно и трудно. Это ты довела меня до такого.

– Сбрось скорость, – сказала ты. – Йен, ты едешь слишком быстро!

Слова твои вырывались с брызгами крови, забрызгавшей бардачок. Я прибавил скорость, чтобы показать – ты мной командовать не будешь. Мы ехали по жилому кварталу с аккуратными домами и вереницей припаркованных машин, занимающих часть моей полосы. Объезжая их, я выехал на встречную, несмотря на фары приближающейся машины, и утопил в пол педаль газа. Я видел, как ты закрыла лицо руками. Впереди послышался резкий сигнал, мелькнуло яркое пятно, но я успел вывернуть на свою полосу – за секунду до того, как стало слишком поздно.

Напряжение в груди чуть ослабло. Я не убрал ногу с педали газа, и мы на полной скорости свернули влево, на длинную прямую улицу, обсаженную деревьями. Я узнал ее, хотя был здесь всего лишь раз и точно не мог упомянуть при тебе ее название. Здесь жила Аня. Здесь я ее трахал. Руль выскользнул у меня из рук, и машина врезалась в бордюр.

– Пожалуйста, Йен, пожалуйста, езжай помедленнее!

По тротуару, ярдов за сто впереди, шла женщина с маленьким ребенком. На ребенке была вязаная шапка с помпоном, а женщина… Я сжал руль. Померещилось, не иначе. Я вообразил Аню только потому, что мы на ее улице. Это не могла быть Аня.

Женщина подняла голову. Волосы у нее были распущены, на голове ни шапки, ни капюшона, несмотря на дождь. Я видел ее смеющееся лицо. Мальчик бежал рядом с ней. В голове будто что-то лопнуло: это действительно она!

Я уволил Аню после того, как трахнул ее. Меня не интересовало повторение этого опыта, и я не испытывал желания видеть в офисе ее кукольное глупое лицо. Когда она снова явилась месяц назад, я бы ее и не вспомнил: но теперь она не оставит меня в покое. Я смотрел, как Аня идет навстречу, освещенная светом фар.

«Джейкоб спрашивает о своем папе, он хочет с тобой познакомиться».

Она все разрушит. Этот мальчишка погубит все. Я взглянул на тебя, но ты сидела, низко опустив голову, чуть ли не уткнувшись в колени. Почему ты больше не смотришь на меня? Раньше, когда я вел машину, ты клала руку на мое бедро, извернувшись на сиденье так, чтобы следить за мной не отрываясь. А теперь ты почти не смотришь мне в глаза. Я уже теряю тебя, а если ты узнаешь о мальчишке, мне тебя не вернуть.