Генрих Эрлих - Древо жизни

— Спасибо, не надо.

— Воля ваша, — сказала старуха и широко зевнула, закатив глаза, да так и застыла.

Вдвойне успокоенный, Северин вышел из подъезда, еще раз обошел дозором прилегающую территорию и расположился в автомобиле. Бдеть оставалось недолго, менее шести часов, при некоторой тренировке — плевое дело, а при его работе сетовать на отсутствие тренировок не приходилось, скорее уж на их избыток. Тут главное — не думать, не думать о серьезном, глубоко личном, очень приятном. Так что ночь Северин провел в подсчетах: количества камней в тротуарном бордюре, количества металлических секций в обрамлении цветников, количества окон на каждом этаже, количества этажей в доме. Результат раз за разом сходился, это радовало, это внушало надежду на незыблемость бытия. Бывают случаи, когда приятно думать, что в мире ничегошеньки не происходит. Вот кончится дежурство, тогда пусть и происходит, а сейчас не надо, ни плохого, ни хорошего, чтобы по справедливости.

Вот и северинская вахта подходила к концу. Не случилось ничего, даже ни одна тень подозрительная не мелькнула во дворе, ни одна тень подозрения не мелькнула в голове. Потому и не случилось, что я тут бдел, подумал Северин, кабы не бдел, так непременно бы случилось. Да, ничего не произошло, ничего и не происходило, даже того, что должно было происходить, ни одна собачница не вывела на прогулку своего питомца, ни один похмельный жилец не выбежал за спасительным напитком, никто не устремлялся с рюкзаком и саженцами на фазенду, спеша воспользоваться погожим выходным днем. Дом как вымер.

Да шут с ним, с домом, но ведь и в биркинской квартире ничего не происходило, не зажигался свет, не колыхались задвинутые шторы. Северин нервно посмотрел на часы, 7.55, он дождался назначенного времени, но телефон молчал, он терпеливо выждал еще две бесконечно долгих минуты и сам набрал номер.

— Да, — раздался после седьмого гудка сонный наташин голос и тут же вскрик, — ой, проспала! Женя, ты? Когда ты сможешь приехать? Самое быстрое?!

— Да я никуда не уезжал, — сказал Северин, облегченно выдыхая, — как приехал ночью, так уж и не уезжал. Карета подана, принцесса!

— Тогда уж княжна, — опять сонное бормотание и вновь вскрик, — ты что, всю ночь под окнами простоял? Сумасшедший! Я сейчас спущусь. Вот только накину что-нибудь.

Северин довольно улыбался. Конечно, девушка спросонья и в волнении, но тем ценнее и показательнее. Женя, ты, сумасшедший — мы, однако, быстро продвигаемся! На «сейчас» он отвел полчаса, быстрее «накинуть что-нибудь» у женщин не получается. Наташа спустилась с опережением графика, почти на четыре минуты. «Что-нибудь» удивительно повторяло одеяние Северина, разве что на шею был повязан шелковый платок, а волосы покрывала пузырчатая кепка из шотландки, заломленная набок как берет. Но более всего удивили Северина термос и набитая бутербродница в наташиных руках.

— Извините, что задержалась, — сказал Наташа, сделала легкий книксен и юркнула в распахнутую Севериным дверь машины, — но вы же, наверно, ничего не ели и не пили всю ночь, вот я и сделала, — бутерброды будете есть на светофорах, вот, положите на колени, — она открыла и протянула усевшемуся на водительское место Северину коробку с бутербродами трех сортов, — кофе пить будьте через термостойкую трубочку, у меня все отлажено, осталось приладить, — и чуть погодя, повозившись с термосом, — видите, как я вчера устала, я даже не почувствовала, что вы всю ночь были рядом.

Тон с лихвой искупал официальность обращения. А уж суть!.. Северин надавил на педаль газа — и полетел.

Подмосковье, Одинцовский район, 8 мая 2005 года, десять часов утра

Чем отличается следователь от женщины? Женщины задают вопросы беспрерывно с известной только им целью, следователи же задают вопросы только тогда, когда им надо что-то выяснить. Из этого отнюдь не следует, что женщин-следователей не бывает. Как уверяют нас литература и телевидение, бывают, и даже очень успешные. Им главное — заполучить в свои руки подозреваемого, это нетрудно, подозреваемых обычно больше, чем улик, а уж дальше подозреваемый сам во всем признается, в чем угодно признается, не вынеся пытки бесконечного допроса. Мужчины-следователи тоже используют этот прием, но с гораздо меньшим успехом, они, обессиленные, передают подозреваемого с рук на руки, как эстафетную палочку, тем самым показывая ему, что они слабее его. Женщина же всегда бьется в одиночку, так утверждая свое превосходство.

Это лирическое отступление нам понадобилось только для того, чтобы скоротать время в пути. Как уже было сказано, следователи задают вопросы только тогда, когда им надо что-то выяснить, если же им все ясно или они имеют веские основания полагать, что ответы на их вопросы могут быть им неприятны, они предпочитают молчать. У Северина была в запасе пара-тройка вопросов, благосклонные ответы на которые весьма бы скрасили его жизнь, например: «Не соблаговолите ли, мадемуазель, отужинать со мной в уютном тихом месте?» Но время для подобных вопросов, тем более для благосклонных ответов еще не пришло. Тем больше оснований молчать. Северин покорно следовал указаниям Наташи, повинуясь жестам и не вслушиваясь в слова, не стараясь запомнить дорогу, более полагаясь на свой автопилот водителя с двадцатилетним стажем.

Впрочем, скучать за рулем ему не пришлось. Появление на Рублево-Успенском шоссе подержанной девятки с затемненными стеклами, сквозь которые смутно виднелись силуэты двух молодых людей в кожаных куртках, вызвало понятную нервозность госавтоинспекторов. В связи с великим праздником и прибытием в Москву глав государств крупнейших стран мира, милицию и ГАИ перевели на усиленный режим патрулирования, изрядно застращав угрозой терактов, так что их на двадцатикилометровом участке останавливали десять раз, ровно по числу мест, где густые кусты подступали к дороге, как бы нарочно для скрытной засады автоинспекторов. Служебное удостоверение Северина не вызывало ни малейшего пиетета, на этой трассе в ходу были более весомые документы, но не вызывало и настороженности с желанием более детально проверить личность подозрительного водителя — настоящие террористы документами «уголовки» брезгают, предпочитая удостоверения сотрудников контртеррористических служб или помощников депутатов Государственной думы. Так что Северина быстро отпускали.

— Предупредили бы по линии, чтобы попусту не останавливали, — говорил он каждый раз напоследок.

— Не положено, — отвечали ему, — усиленный режим. Должны бы знать!

— Сколько можно?! Мы безобразно опаздываем! — возмущалась Наташа, так она пыталась скрыть свое все усиливающееся волнение.