Стефан Анхем - Жертва без лица. Девятая могила

– Посмотри-ка, вот они, – он вставил один из ключей в замок и повернул его.

Они доехали на лифте до самого последнего этажа, а потом поднялись по лестнице до мастерской. Матильда позвонила в дверной звонок одним из стаканчиков.

– Ладно, отпирай, – сказала она уже через несколько секунд.

– Давай немного подождем…

– Папа… отпирай.

Фабиан неохотно отпер.

– Я войду первым, а ты подождешь здесь. – К его удивлению, Матильда кивнула, и он один вошел и осмотрелся.

Он не знал, что ожидал увидеть. Как Соня лежит на полу и корчится от полной невозможности заполнить все эти пустые холсты новыми бессмысленными сюжетами из жизни подводного мира, которые к тому же всего лишь повторение ее последних четырех выставок. Или то, что он увидел сейчас: Соня в наушниках слушает Shout [64] Кричать ( англ .). группы Tears for Fears на такой громкости, что их отчетливо слышно, хотя она сама подпевает, параллельно работая над несколькими натянутыми полотнами.

Фабиан выдохнул, почувствовав растущее беспокойство по поводу того, что случится, когда жена его заметит. У нее наверняка собьется настрой, и она справедливо обвинит в этом его, подумал Фабиан и решил, что самое лучшее – крадучись уйти и убедить Матильду дать маме спокойно поработать.

Но как только он повернулся, мигнул свет, от чего Соня резко обернулась и сняла наушники.

– Что вы здесь делаете? – Как он и ожидал, она встретила его холодным твердым взглядом. – Я думала, что совершенно ясно…

– Мы принесли тебе вкусненькое, – перебила ее Матильда, отпустив кнопку выключателя у входа.

Соня сбилась и натужно улыбнулась.

– Соня… я действительно пытался, но ты знаешь, уж если Матильда что решит…

Соня кивнула и вздохнула.

– Все в порядке.

– Точно?

Она опять кивнула, подошла к Матильде и села перед ней на корточки.

– И что вы купили вкусненькое?

– Кофе и булочки с шафраном.

– М-м-м… Как раз то, что я хотела.

К удивлению Фабиана, перекус превзошел все ожидания. Его опасения о гнетущем молчании и ядовитых колкостях оказались напрасными.

Матильда продумала все до мельчайших деталей и точно знала, что хочет. Она поручила Соне найти какую-нибудь материю, которую можно постелить на пол как скатерть, а сама погасила верхний свет и зажгла все стеариновые свечи, которые только смогла отыскать, и поставила их на пол вокруг скатерти. Затем подошла к стерео и поставила CD с композицией Принца I Would Die For U , записанной им девятнадцать раз подряд.

Кофе давно остыл, и булочки начали черстветь. Но ничего страшного. Матильда наслаждалась от всей души и ни на секунду не умолкала, говоря обо всем – начиная от того, что она хочет в подарок на Рождество, и кончая тем, куда они поедут отдыхать летом. И как в современной хореографии в Доме танца, Фабиан и Соня помогали друг другу избегать промахов.

Фабиан поймал себя на том, что несколько раз рассмеялся. Его также поразило, что Сонина застывшая улыбка становилась все более расслабленной и естественной. Исчезла морщина между бровями, поднятые плечи и напряженные уголки губ, и она словно стала такой, какой была первые годы их совместной жизни. До появления маленьких детей и панического желания чего-то достичь за мольбертом. До всех ссор. Если бы все было так просто.

Он заметил, что скоро половина девятого.

– Матильда, мы должны оставить маму в покое, ей надо работать дальше, – сказал Фабиан, сделав попытку уйти.

Матильда покачала головой.

– А я не могу здесь переночевать?

– Нет, как ты себе это представляешь? – Фабиан попытался взять ее за руку. – Ты знаешь, что у мамы много дел. К тому же по расписанию мы должны уйти отсюда в половине восьмого, а уже почти половина девятого.

– Ну пожалуйста…

– Нет, пошли, нам надо ехать, – он взял дочку за руку и потянул.

– Я не хочу, я же сказала! – закричала она, вырвавшись от него.

– Фабиан, все в порядке, – сказала Соня. – Она может остаться. Ведь завтра начинаются каникулы.

– Да! – закричала Матильда и обняла Соню. – Обещаю нисколечко тебе не мешать.

Фабиан посмотрел Соне в глаза, чтобы убедиться, что она действительно не против.

– Все в порядке, – повторила она. – Это все равно последние, – она кивнула на стоящие повсюду картины. – Как-нибудь.

– А что ты будешь потом рисовать? – спросила Матильда.

Соня пожала плечами и встала.

– Будет день, будет пища. – Она проводила Фабиана до дверей и выпустила его. – Послушай…

Фабиан повернулся.

– Да?

– У нас с тобой сейчас не самое лучшее время, видит бог. И может быть, как ты обычно говоришь, это просто кризис, который скоро пройдет. – Она вздохнула и опустила глаза. – Во всяком случае, я тут подумала… Не знаю, долго ли еще нам надо принимать то, что у нас кризис.

Фабиан дал молчанию затянуться, прекрасно понимая, что должен будет его нарушить. Должен проявить инициативу и, как всегда, заверить ее, как сильно он ее любит и как скоро все станет гораздо лучше. Но на этот раз он молчал. А ведь всегда был так уверен: что бы ни случилось, их двое. Конечно, пару раз он грозился разводом, при этом никогда не сомневаясь, что это просто пустые угрозы.

Теперь он, честно говоря, не знал, и поэтому мог только кивнуть, повернуться и начать спускаться по лестнице.

Семира Аккерман последний раз обошла бассейн и подобрала несколько брошенных полотенец и забытых тапочек. Уже дважды из громкоговорителя прозвучало объявление о том, что бассейн закрывается, и большинство гостей оделись и забирали вещи из шкафчиков. Но всегда найдется гость, который никак не хочет уходить. Так и в этот вечер, заметила она, когда услышала, что в душе полилась вода.

На самом деле она никогда не работала по воскресеньям. Наперекор всем своим коллегам, ей удалось включить в свой контракт пункт о том, что воскресенья не входят в ее рабочий график. Каждый раз, когда кто-то заболевал, и новый менеджер по персоналу, чей возраст был насмешкой по отношению к остальным сотрудникам, спрашивал, не могла бы она выйти ради коллектива, она отвечала «нет».

Ради коллектива. Всегда ради этого проклятого коллектива.

Словно кто-то из коллектива хоть раз пошел ей навстречу.

Нет, воскресенье для нее священный день. Может быть, потому, что это единственное в ее жизни, что не опошлилось и не совсем потеряло свой смысл. Обычно воскресенье она проводила дома. Или, точнее сказать, в кресле, положив ноги на скамеечку. В руках – хорошая книга, а на подоконнике – термос с горячим чаем. Она очень любила читать, и с кресла ее могла поднять только прекрасная погода, когда было стыдно не прогуляться.

В основном Семира стремилась бросить вызов самой себе, пройтись по новым местам и, если повезет, обнаружить совсем новый район. Но почти всегда кончалось тем, что она спускалась на набережную рядом с озером Хаммарбюшен, переезжала на пароме «Лоттен» на другую сторону и гуляла вокруг домов, которые, хотя и были новостройками, по-настоящему ласкали глаз. Прогулка занимала два с лишним часа, иногда больше, если она присаживалась почитать где-нибудь по дороге.