Камилла Лэкберг - Золотая клетка [litres]

Голос Фэй оборвался.

В дверь постучали. Вошел полицейский, представился, попросил разрешения поговорить с коллегой, и Ивонна вышла следом за ним в коридор. Несколько минут спустя она вернулась с чашкой кофе, которую поставила на маленький столик рядом с Фэй.

– Продолжайте.

– Вы узнали что-нибудь новое о Жюльенне? Нашли ее?

– Нет.

– Вы не могли бы рассказать мне, что узнали? Я имею право знать. Речь идет о моей дочери.

Женщина-полицейский посмотрела на Фэй пустым взглядом.

– Мы полагаем, что Жюльенна не могла пережить такую большую потерю крови.

– Что вы говорите? – крикнула Фэй. – Моя дочь не могла умереть!

Ивонна Ингварссон молча положила руку на плечо Фэй. Несказанные слова эхом звучали в комнате.

Вместо того чтобы вернуться домой, Фэй воспользовалась запасным ключом от квартиры Керстин и перебралась туда. Все газеты наперебой кричали об исчезновении Жюльенны. Полиция проследила машину Яка до лесного массива около Йончепинга. Там находилась небольшая гавань. На следующий день на одной из яхт нашли небольшое количество крови. Но тела так и не обнаружили.

Из газет Фэй узнала об основной версии полиции – «бывший муж и миллионер», как они называли Яка, сбросил тело Жюльенны в озеро Веттерн. Водолазы обыскивали дно, но территория оказалась слишком большой. Жюльенну не нашли.

Неделю спустя, когда все доказательства указывали на Яка и вечерние газеты через свой источник в полиции узнали, что кровь обнаружена не только в квартире, но также в машине и на яхте, имя Яка было названо. Журналисты сгрудились толпой рядом с виллой на Лидингё, где он проживал вместе с Ильвой.

Ивонна Ингварссон навестила Фэй и сообщила, что они не потеряли надежду найти Жюльенну живой, однако большинство фактов указывает на то, что она мертва. Фэй предложили встретиться с психологом и побеседовать с пастором. Но она от всего отказалась. Заперлась в квартире Керстин, наблюдая из окна, как толпа журналистов у ее дома с каждым днем редеет. Раны и синяки на лице начали заживать – она тщательно обрабатывала их. Не хотелось, чтобы на лице остались шрамы. Помимо всего прочего, Яку вменялось в вину и избиение Фэй.

Як не сделал никаких заявлений. Но доказательства его вины становились все весомее. Следователи нашли в истории его компьютера, что он искал в «Гугле» самые ужасные вещи. Полные угроз эсэмэски были восстановлены на телефоне Яка, хотя он и удалил их. Фэй могла также продемонстрировать их на своем телефоне. Обо всем этом писали вечерние газеты.

Благодаря находкам в его компьютере петля у него на шее затянулась еще туже. Выяснилось, что он обследовал глубину различных шведских озер, сохраняя карты той территории, где припарковал машину у озера Веттерн.

Через месяц после исчезновения Жюльенны Фэй выставила квартиру на продажу и уведомила инвесторов «Ревендж», что намерена в самое ближайшее время покинуть Швецию. Оставив себе десять процентов акций фирмы, она передала Керстин еще пять, помимо тех, которыми та уже владела, и предложила инвесторам выкупить оставшиеся. Ивонна Ингварссон пыталась уговорить ее по крайней мере дождаться суда над Яком, прежде чем уезжать, однако Фэй ответила, что у нее нет сил.

– Какое бы наказание ему ни назначили – моя жизнь рухнула. Я отняла у него его фирму, испортила отношения с Ильвой. А он в ответ отнял у меня наше единственное дитя. Здесь меня больше ничто не держит.

– Понимаю, – ответила Ивонна. – Постарайтесь быть сильной. Боль никогда не уйдет, но со временем вам станет легче с ней справляться.

Остановившись у входной двери, она обняла Фэй, потом застегнула куртку и вышла на лестницу.

– Куда вы собираетесь перебраться?

– Пока не знаю. Куда-нибудь далеко, где никто меня не знает.

Позднее, когда Ивонна прислала ей сообщение, что в конце концов пришли ответы по пробам ДНК и что кровь, обнаруженная в прихожей, в багажнике машины Яка и на яхте, совпадает с ДНК с зубной щетки и щетки для волос Жюльенны, Фэй послала в ответ коротенькое «спасибо». Больше ей нечего было сказать.

Прошло семь месяцев с тех пор, как Фэй покинула Швецию. Теперь она сидела и озирала зеленые холмы, возвышавшиеся над побережьем у Средиземного моря. В подставке стоял холодный фраппе. Процесс против Яка закончился, решение суда ожидалось с минуты на минуту. Между тем СМИ и шведский народ уже вынесли свое заключение. Як Адельхейм стал самым ненавистным человеком в Швеции. Разумеется, Ильва уже выступила на страницах «Экспрессен», с дочерью Яка на руках, и не пожалела осуждающих слов. Судя по всему, он подвергал ее психическому насилию на протяжении всего периода их отношений. Ильва била на жалость и добивалась симпатии широких народных масс. Фэй смеялась про себя, читая ее излияния.

Она наконец-то избавилась от ненавистных силиконовых грудей и прибавила десять килограмм. Однако продолжала тренировки. Никогда еще она не чувствовала себя в такой гармонии с собой.

Глядя на экран, Фэй с наслаждением макнула печенье «кентукки-кекс» в бокал сладкого вина. Вся Швеция следила за скандальным процессом, и, даже сидя на своей средиземноморской террасе, Фэй ощущала, как вся страна затаила дыхание.

Она не волновалась. Свое дело она сделала «на отлично».

Диктор новостной программы «Афтонбладет» перебирал в руках бумаги, в то время как опытный репортер криминальной хроники, задумчиво наморщив лоб, пояснял, что Яка, вне всяких сомнений, признают виновным.

Фэй не удостоила их даже улыбкой. Она уже знала, что победила. Последний акт – всего лишь формальность. Все кончено.

Из дома до нее донесся голосок Жюльенны. Сдвинув солнцезащитные очки на кончик носа, Фэй прищурилась.

– Что, моя дорогая?

– Пойдем купаться?

– Минут через десять. Мама только досмотрит новости.

Жюльенна показалась в дверях. Шаги ее босых ног разнеслись по террасе, когда она подбежала к маме, загорелая, красивая, с развевающимися на ветру светлыми волосами.

«Як Адельхейм признан виновным в убийстве своей семилетней дочери».

Фэй поспешно захлопнула компьютер – Жюльенна вскарабкалась к ней на колени.

– Что ты там смотрела?

– Да так, ничего особенного, – поспешно ответила Фэй. – Ну что, идем купаться?

– Как думаешь, Керстин захочет пойти с нами?

– Надо спросить у нее.

Пока Жюльенна побежала спрашивать, Фэй закрыла глаза. Мысли устремились к тем решающим дням более полугода назад…

Физической боли Фэй не боялась. Это была ерунда в сравнении с той болью, которую она испытала, обнаружив в папке «Домашнее хозяйство» фотографии Жюльенны. Ее любимая доченька. Перепуганная. Растерянная. Голая.

Шок сменился яростью, которая чуть не хлынула через край, – однако Фэй удалось совладать с собой. Она понимала, что ярость пригодится ей позже – чтобы обрушиться на Яка, подобно лавине, так что от него не останется и мокрого места.