Донато Карризи - Девушка в лабиринте [litres]

Бруно медленно продвигался вперед, пока не коснулся кончиками пальцев чего-то липкого и холодного. Тут он понял, что зашел в тупик – перед ним кирпичная стена.

– Вот дерьмо! – выругался он. Но к чему впадать в ярость. Может быть, положение, в которое он попал, всего лишь предвестие того, что его ожидает после смерти. Кромешный ад для него одного. Справедливое воздаяние за грехи, которые он совершил в течение жизни. За содержимое сейфа в номере 115 отеля «Амбрус», напомнил он себе. И устыдился. А потом расслышал слева от себя негромкие, приглушенные звуки.

Стон. Нет, голос.

Бруно двинулся в том направлении, по стенке, и в скором времени наткнулся на что-то вроде колонны. Прощупал ее как следует. То была широкая чугунная труба, выходящая наверх. Он это понял потому, что из полости раздавался тот же самый голос, который он только что слышал.

Он доносился из комнаты, располагавшейся наверху.

Слов было не разобрать, и Дженко приложил ухо к металлу. Звуки расплывались, но он вроде бы узнал голос Тамитрии Уилсон. Смысл разговора, однако, ускользал. Бруно напряг слух. Бесполезно: труба слишком толстая, невозможно ничего извлечь из сплошного гортанного пения. Но вдруг голос зазвучал отчетливее, обозначились отдельные слова. Женщина, наверное, подошла к тому месту, под которым стоял Бруно, и ему наконец удалось разобрать отдельные фразы.

– …Он показал мне фальшивое удостоверение. Но я потом забрала у него бумажник и выяснила из документов, что его зовут Бруно Дженко и он частный детектив. Черт бы его побрал!..

Она была в ярости. Непонятно, с кем она говорила, поскольку на ее инвективы никто не отвечал. Сама с собой разговаривает, сумасшедшая карга. Или со своими псами, подумал Бруно.

– …Привела его к Банни, что еще оставалось делать? Ничего другого не пришло в голову. А потом придумала там, внизу, стукнуть его по затылку. Так и сделала, как только он повернулся ко мне спиной…

Бруно не знал, на кого злиться, на нее или на самого себя: надо же, влип, как последний идиот.

– …Нет, никогда раньше его не видела. Не знаю, кто его подослал…

Последняя фраза не была случайной. Скорее всего, старуха отвечала кому-то. Бруно похолодел, словно от поцелуя призрака. Нет, она говорит не сама с собой.

– …И я подумала, что надо срочно предупредить тебя…

Она разговаривает по телефону. Стационарный не работает, но у старухи наверняка есть мобильник.

– Заперла его внизу… Да, будь спокоен: ему оттуда не выбраться…

Кто может быть спокоен? На кого злится старуха? У Бруно возникло неприятное ощущение. Он попал в ловушку, и дела его куда как плохи. Кто этот таинственный собеседник Тамитрии Уилсон?

– …Ладно, дождусь тебя…

Поздно искать ответ.

Кто бы ни был этот собеседник, он едет сюда.

Едет за мной.

Бруно задыхался, он чувствовал себя, как мышь в мышеловке. Сколько времени потребуется человеку, говорившему со старухой по телефону, чтобы добраться до фермы? Сколько осталось ему, Бруно, чтобы как-то выйти из положения? Он метался по подвалу, уже не разбирая, куда ставит ноги. Найти бы какое-то орудие для защиты – но ничего не разглядеть в кромешном мраке.

Несколько часов назад мысль о том, что жить ему осталось недолго, придавала особую силу, делала неуязвимым. Может ли с ним случиться что-то страшнее? Теперь же он изумлялся, насколько все-таки неистребим инстинкт выживания. Доказательство – страх, обуявший его.

Он приедет, и настанет конец.

Бруно поскользнулся, рухнул на груду жестянок, которые с грохотом раскатились по полу, и что-то стеклянное с пронзительным звоном разбилось на тысячу осколков. Он упал лицом вниз, вытянув руки вперед. Правая уткнулась во что-то мягкое. Вроде логова огромного насекомого. Бруно пошевелил рукой, потянул на себя нити, похожие на паутину. Его передернуло, он забарахтался, стараясь выпутаться. Но, прощупав как следует, понял, что это шерсть. Он упал в корзину с клубками.

Нужно успокоиться: он совсем потерял над собой контроль. Зато вдруг заметил слабое свечение впереди. Он нашел лестницу, ведущую к люку.

Поднялся по ней.

Здесь, наверху, свет просачивался сквозь щели в деревянной крышке. Время от времени по ним пробегала какая-то тень. Это псы сторожили единственный выход. Дженко уперся в крышку правым плечом, пытаясь ее приподнять. Как он и предполагал, люк был заперт – судя по звяканью металла, на задвижку. Болезнь подкосила Бруно: он был слишком слаб, чтобы выбить заклепки.

Но с верхней ступеньки, где он стоял, было лучше слышно, что происходит в доме. Он различил стук трости Тамитрии Уилсон, шарканье хромой ноги. То и другое вместе создавало навязчивый, почти гипнотический ритм: стук – шарканье, стук – шарканье, и так далее, до бесконечности.

Пахло свежесваренным кофе и печеньем. Старая карга возилась на кухне в ожидании гостя.

Бруно показалось, будто он слышит приближающийся рокот мотора. Уилсон удалилась. Через несколько минут вернулась. По числу шагов Бруно понял, что она уже не одна.

– Я решила позвонить тебе, потому что поняла: это все неспроста, – объясняла женщина уже не прежним суровым тоном, скорее с нежностью. – Как я тебе уже говорила по телефону, краснобай засыпал меня вопросами о детях, которые жили здесь, хотя в действительности его интересовал только один.

Похоже, достаточно было назвать имя Робина Салливана, чтобы старуха забеспокоилась. Дженко понял, что открывать эту дверь в прошлое было небезопасно. Переступив ее порог, он полетел стремглав в неизведанную бездну, и теперь единственный путь к спасению, единственный выход вот-вот закроется за его спиной.

– Я хорошенько его обыскала: оружия нет. Вот мобильник и документы, – сообщила Тамитрия, вероятно показывая предметы, которые выкрала у него.

Бруно почувствовал себя дураком. Обычно, направляясь в чей-то дом, он всегда где-то прятал телефон и бумажник – в почтовом ящике соседа или под капотом собственного «сааба». Теперь эти двое слишком много знают о нем.

– Он внизу. Оправился от удара: я недавно слышала какой-то шум. Теперь сидит спокойно, спрятался или замышляет что-то.

Гость Тамитрии слушал и помалкивал.

– Понятия не имею, с чего он явился совать сюда свой нос, – продолжала Уилсон.

Тут Дженко услышал их приближающиеся шаги. Больное сердце поршнем ходило в груди, грозя, как предвещали доктора, разорваться в любой момент.

У люка шаги замерли. Бруно приник к щели, чтобы рассмотреть лицо человека, приехавшего к Тамитрии Уилсон. Но старуха загораживала обзор.

– Что станешь с ним делать? – спросила она.

Хороший вопрос, хмыкнул Дженко. Ему бы тоже хотелось узнать ответ.

Но гость опять промолчал.