Песах Амнуэль - Расследования Берковича 9 [сборник]

— Йосеф Бузагло, вон мой магазинчик — напротив. Оттуда прекрасно виден выезд с улицы, так что могу сообщить все подробности.

Несколько минут спустя, задав наводящие вопросы, старший сержант выяснил, что в одиннадцать тридцать (время торговец засек, потому что по радио как раз началась передача «Разговор начистоту») со стороны улицы Габрилович раздались три выстрела, и несколько секунд спустя оттуда с ревом вырвался и свернул вправо мотоцикл. Красная «хонда», водитель — молодой парень в красном же шлеме, черной майке и шортах неопределенного цвета.

— Если надо, я его узнаю, — завершил рассказ Бузагло. — Когда негодяй сворачивал, я его хорошо рассмотрел. Европейское лицо, типичный ашкеназ.

«Конечно, — подумал Беркович. — Если следующим свидетелем окажется выходец из Румынии, то мотоциклист у него будет, скорее всего, типичным сефардом. Ох уж эти общинные склоки»…

Следующим свидетелем оказалась молодая женщина, одетая в строгий брючный костюм.

— Алона Киперман, — представилась она. — Адвокат-нотариус.

«Повезло, — подумал Беркович. — Адвокаты — народ наблюдательный, наверняка, если она что-то видела, то опишет без фантазий и точно».

Алона Киперман показала, что парковала машину возле дома, где живет ее мать, когда услышала три выстрела, скорее всего пистолетных, и секунд восемь-десять спустя увидела, как с улицы Габрилович выехал на проспект и повернул вправо («как раз мимо меня») мотоциклист. Красная «хонда», красный шлем, черная майка, серые шорты. Алона даже успела заметить две последние цифры номера мотоцикла — 74.

Прежде чем вызвать третьего свидетеля, Беркович сообщил инспектору Хутиэли приметы мотоциклиста и его машины.

Прохожий по имени Михаэль Верник, двадцати трех лет, программист, выходец из Украины, полностью подтвердил рассказ Киперман и Бузагло. По словам Верника, ровно через девять секунд («Я автоматически считаю, привычка такая») после третьего выстрела с улицы Габрилович вылетела красная «хонда», свернула направо и исчезла в потоке машин.

— Ты лицо этого типа не разглядел случайно? — спросил Беркович. — Узнать смог бы?

— Да, — твердо сказал Верник. — Я даже удивился — такой, знаешь, римский профиль. Наверняка европейский еврей.

«Один-ноль не в мою пользу, — подумал Беркович. — Похоже, межобщинной враждой не пахнет, убийца действительно ашкеназ».

— Номер мотоцикла не разглядел?

— Только последнюю цифру, — покачал головой Верник. — Это была четверка.

Пока все сходилось — свидетели друг другу не противоречили, что значительно упрощало поиск. Четвертым оказался пенсионер по имени Шай Кабало, сидевший на скамейке напротив выезда на проспект с улицы Габрилович. Несмотря на возраст, зрение у старика оказалось вполне приличным, а память тоже не подкачала. Красная «хонда», красный шлем, черная майка, грязно-серые шорты, номера он не разглядел.

Остальные свидетели не добавили к этой картине ничего принципиально нового. Разве что последний из них, пересекавший улицу Габрилович в том месте, где она вливается в проспект, разглядел еще и первую цифру номера мотоцикла — это была тройка. Найти мотоцикл и его хозяина, имея столько твердо установленных фактов, не составляло трудностей, и об этом Беркович не беспокоился. Думал он лишь о том, что все свидетели засекли мотоциклиста, когда тот выезжал с улицы, и никто не видел, как тот стрелял. На самой улице Габрилович в это время не было ни одного прохожего, и жители близлежащих домов не смотрели в окна. Мотоциклиста, конечно, найдут, но если он успел выбросить оружие, доказать его причастность к покушению окажется не таким уж простым делом.

— Закончил со свидетелями? — поинтересовался инспектор, подойдя к машине. — Мы тоже все закончили. В теле две пули, третья попала в дерево. Убитого уже увезли, можно возвращаться в управление, будем ждать, когда найдут мотоциклиста.

— Странная вещь, — задумчиво сказал Беркович. — Все свидетели видели выезжавшего с улицы мотоциклиста, но никто не видел, как тот стрелял.

— Улица была в тот момент пуста, — кивнул Хутиэли. — Там вообще не часто появляются машины, да и прохожих бывает немного. Конечно, прямое свидетельство не помешало бы, но сведений и без того достаточно.

— Может, мне остаться и походить по квартирам? — спросил Беркович. — Если повезет, найду нужного свидетеля.

— Это уже сделано, — возразил Хутиэли. — Жители нижних этажей опрошены — те, конечно, кто оказался дома. Я послал сержанта Соломона с помощником. Никто ничего не видел, а выстрелы, конечно, слышали. Но когда подбежали к окнам, на улице был только труп. Мотоциклист уже свернул на проспект.

— И для этого ему понадобилось девять секунд, — сказал Беркович. — Не много ли — на такой скорости? От места, где упал Ростер, до угла можно доехать секунд за пять максимум.

— Борис, — с некоторым раздражением сказал инспектор, — ты прекрасно знаешь, что оценки могут сильно различаться, у каждого свидетеля свои представления о времени…

— И все без исключения называют восемь-десять секунд, — вздохнул Беркович.

— Не понимаю тебя, — заявил Хутиэли. — Какое значение имеют эти секунды?

— Да я тоже не очень понимаю, — сказал старший сержант, — но свидетели очень точны в показаниях, это бывает редко, вы же знаете. Значит, этому числу доверять просто необходимо.

— Доверяй, — разрешил Хутиэли. — Подумаем об этом потом, когда найдем мотоциклиста. Поехали, Борис, работы еще много.

— Я все-таки останусь ненадолго, если разрешите, — попросил Беркович. — Жильцов опрашивать не собираюсь, хочу просто оглядеться, составить представление.

— Хорошо, — решил инспектор. — Даю тебе полчаса, а потом жду у себя.

Когда труп увезли, а полицейские машины разъехались, Беркович медленно прошел от проспекта по улице Габрилович к месту трагедии. Метров двадцать — немного, а для мотоцикла и вовсе не расстояние…

Он пошел дальше и вышел на проспект Моше Даяна, откуда улица Габрилович брала свое начало. Здесь на углу был магазинчик, где продавали всякую мелочь, хозяин с интересом смотрел на полицейского и на вопросы отвечал охотно:

— Мотоциклист? Видел, конечно. Он как раз сворачивал на Габрилович, когда раздались выстрелы.

— Позвольте! — воскликнул Беркович. — Вы твердо в этом уверены?

— Конечно, — обиженно сказал лавочник.

— Но тогда мотоциклист не мог застрелить человека!

— Почему не мог? Если все говорят, что стрелял он…

— Все говорят! — саркастически сказал старший сержант.

— Он еще чуть той машине в задний бампер не врезался, — сообщил лавочник новую информацию.

— Какой машине?

— Ну, когда мотоциклист сворачивал на Габрилович, оттуда задним ходом выезжал Моти на своей «сузуки».