Александр Аввакумов - Поверженый король

— Всё повторяется в этой жизни, — подумал он про себя. — Жизнь, словно дорога, только для одних она прямая, а для меня — по кругу.

И сейчас этот круг замыкается не только на нём одном, но и на его семье.

— Извините, гражданин начальник, — произнёс Лобов, обращаясь к Цветаеву. — Отправьте меня в хату, я очень устал. У меня сильно болит голова, и я перестал соображать, о чём Вы говорите.

— Хорошо, Лобов, — сказал Цветаев, — в камеру, так в камеру. В камере ты и подумай над словами Абрамова. Он человек слова, я его знаю давно. Правильно он говорит, смирись, отсиди и иди домой. Затеешь шум не по делу, можешь и пожалеть об этом.

Цветаев вызвал конвой, и Лобова повели в его камеру.

Лобов вошёл в камеру и, не говоря ни слова, молча прошёл к своей койке и лёг на неё.

— Слышишь, Фомич, чего тебя кум дёргал? — поинтересовался сосед по койке.

— Да так, тёр о жизни.

— Смотри, Фомич, так и не заметишь, как наденешь барабан на шею. Они, суки, умеют это делать.

— А ты это откуда знаешь? Может быть, барабанишь ему? — спросил Лобов.

— Ты что, Фомич? За такие дела на перо поставить можно!

— А ты попробуй, — произнёс Лобов и отвернулся лицом к стене.

Он лежал с закрытыми глазами и думал о своей жизни.

— Может, и прав кум, — думал он.

Что даст ему этот демарш в суде, который хочет устроить этот Разин? Абрамова это не остановит, и он тогда выполнит свое обещание. Если Рязанцев развязал язык, то ему конец. Покушение на жизнь руководящего работника МВД — это не кража кошелька у старухи. Здесь могут пришить всё, что угодно, даже терроризм. От этой мысли Лобов с силой сжал зубы.

— Если бы у меня была воля, — подумал он, — я бы сорвался отсюда и осел бы там, где тепло и нет никаких проблем.

Сейчас он вспомнил свою жену, которая неоднократно советовала ему уехать из Елабуги, и очень жалел, что не послушал её в тот момент, надеясь на фортуну. Он снова, уже в который раз, вспоминал свой сон и ту старушку, которая, стараясь не обидеть его, растолковала ему тот сон. Действительно, вот она, эта стена, которая навсегда отделила его прошлое от будущего. Там, за стеной, были власть, деньги, а здесь унижение и полная неизвестность. Что его ожидает после суда, он не знает.

Да, жизнь это дорога. У него было шоссе, по которому он мчался, не замечая поворотов. Ему казалось, что его невозможно остановить, он, словно танк, подминал под себя людей, предприятия. Деньги, словно дождь, падали на него сверху, и он перестал их уважать, так как просто привык к ним, как привыкает человек к рассвету и закату. Теперь он, лёжа на этой жёсткой тюремной койке, понимал, что тогда просто зарвался, потерял чувство осторожности. Он бросил вызов системе, у которой был карательный орган в лице МВД. Он не учёл одного, что система состоит из сотен людей, способных не только думать, но и действовать. И это пренебрежение к системе привело его на эти нары. Здесь вопросы уже решали ни деньги и не связи, а паханы, для которых ты никто.

От этих горьких мыслей Лобову стало не по себе. Он поднялся с койки и направился к столу. Взял свою кружку, чтобы допить остатки утреннего чифиря, но она оказалась пустой.

— Кто выпил мой чифирь? — спросил он.

В камере повисла тишина. Позариться на чужое, не принадлежащее тебе имущество, считалось в камере большим преступлением.

— Фомич, может, ты его сам и допил, прежде чем направиться к куму? — произнес сосед. — Сам допил, а теперь начинаешь права качать, предъявлять не по делу?

Лобов окинул взглядом лица сокамерников. Взгляд его не сулил ничего хорошего, и многие под его тяжелым взглядом стали отводить свои глаза.

— Это ты, сука? — произнёс он и схватил сокамерника за горло.

Он с силой сжал его горло. Лицо мужчины стало багряным, глаза начали выкатываться из орбит. На помощь мужику бросились осуждённые, пытаясь растащить их в разные стороны. Наконец, им удалось это сделать, мужчина стал откашливаться, а затем, повернувшись к Лобову, произнёс:

— Фомич, ты что творишь? Я не при делах, чифирь твой сосед высосал, а не я. Ты с ним разберись, а не со мной.

Лобов развернулся и что есть силы, ударил соседа в лицо кулаком. Тот охнул и, отлетев метра на три от Лобова, ударился о стенку головой.

— Может, опустим его, крысу? — произнёс один из арестантов.

— Пусть живёт пока, — сказал Лобов и снова лёг на койку.

Утром я плотно позавтракал и поехал на работу. Выслушав доклад дежурного по МВД, я направился в свой кабинет. По дороге меня перехватил Костин. Мне ничего не оставалось, как проследовать за ним в его кабинет.

— Ты в курсе, что сегодня суд Лобова? — поинтересовался он у меня.

Я молча кивнул.

— Как ты думаешь, им удастся сломать это дело? Ведь это первое дело по бандитизму со времён «Тяп-Ляпа».

— Не думаю, Юрий Васильевич. Слишком серьёзны доказательства.

— Ты, как всегда, Абрамов, не оцениваешь политическую составляющую этого процесса. Это же первое дело по статье «Бандитизм» в новейшей истории не только Татарстана, но и России. Одного нашего желания осудить Лобова по этой статье мало, нужно желание верхов.

— Вы знаете, я за эти верха не отвечаю. Мы с Вами честно сделали своё дело, разоружили такую большую банду. Вы только вспомните, сколько оружия мы у них изъяли. Этого оружия вполне хватило бы на целую роту солдат. Пусть наше правительство подумает не только о престиже республики, но и о жителях республики. Вы же знаете, что даже не заряженное оружие раз в год стреляет, а здесь сколько его! Всё, что можно, я сделал, Юрий Васильевич. Думаю, что Лобов выберет лучший вариант. Сейчас он на мели, денег нет, и второй суд он оплатить не сможет. Об этом я ему рассказал достаточно подробно.

— Ну ладно, осталось немного, посмотрим, что выкинет этот Разин в Казани. Кстати, Абрамов, почему никто из вас ночью не выехал на убийство? — поинтересовался он у меня.

— Извините меня, Юрий Васильевич, но меня никто ночью не поднимал. Поднимали ли начальника отдела, я пока не знаю, разберусь, доложу.

— Давай разбирайся, иначе я сам с вами разберусь.

Я повернулся и вышел из его кабинета.

— Странно, — подумал я, направляясь к себе в кабинет. — Нужно разобраться в этом деле.

Войдя в кабинет, я поднял трубку и услышал голос дежурного.

— Скажи, Вы поднимали ночью начальника второго отдела? Почему он не выехал на убийство? — спросил я.

— Виктор Николаевич, я лично поднимал его ночью. Направили за ним дежурную машину. Машина простояла около его подъезда минут сорок, но он так и не вышел. Когда я вторично ему позвонил, то он сослался на здоровье. Говорит, что выехать не может, так как у него неожиданно поднялось давление.

— Тогда почему Вы не подняли меня? — строго спросил я у дежурного.