Ежи Эдигей - Пансионат на Страндвеген

— Конечно, — обрадовался капитан, — прекрасно помню. Госпожа Янссон, если не ошибаюсь.

— Что ей было нужно?

— Это довольно странная история. Она просила меня отыс кать среди пассажиров какого-нибудь бывшего заключенного Освенцима. Я пытался ей помочь, спрашивал многих поляков, сходивших с парома, не был ли кто-нибудь из них в Освенциме. Но безрезультатно. Я посоветовал ей съездить на один день в Ще цин, там она без труда нашла бы не одного, а множество поля ков, оказавшихся жертвами фашистских варваров и сидевших в этом лагере смерти. Но дама сказала, что такой человек нужен ей именно здесь.

— Она объяснила причину своих поисков?

— Да. Сказала, что сама два года была в Освенциме, потом ее переправили в Равенсбрюк, откуда она и попала в Швецию. Правда, она не уточнила, зачем ищет товарища по несчастью. В Польше существует товарищество бывших узников концлагерей. Они помогают друг другу, устраивают встречи. Может, и она хотела завязать контакты с кем-нибудь из бывших заключенных Освенцима? Может, ей нужен был свидетель для получения ком пенсации за пребывание в концлагере?

— Это отпадает, — заметил Магнус Торг. — Госпожа Янссон была очень богата.

— Что вы говорите, — удивился моряк. — Я слышал об убийстве какой-то миллионерши. Мне рассказал об этом один зна комый швед как о последней сенсации. Так значит...

— Именно, — подтвердил я. — Убили госпожу Янссон. Вы правильно запомнили ее фамилию.

Офицер полиции вынул фотографию и показал капитану.

— Это она?

— Она. Это ужасно! За что ее убили? Кто?

— Мы бы сами хотели это знать, — ответил Магнус Торг.

Дальнейший разговор с капитаном не внес ничего нового. Моряк больше ничего не знал. Прежде чем покинуть Истад, Маг нус Торг спросил еще одного пограничника, исполнял ли в среду наш собеседник свои обязанности, как обычно. Это была, конечно, формальность, но следователь старался ничего не упустить. Он получил ответ, которого и следовало ожидать. В восемнадцать ча сов, когда прибыл «Гриф», капитан стоял на своем посту.

Здесь нам больше нечего было делать. Мы отвезли таксера в Мальмё и высадили его у здания полиции. Поскольку поток сообщений иссяк и нас не ждали новые известия, мы снова сели в машину и не спеша вернулись в Ломму, в пансионат fru Астрид. Успели как раз к ужину, чему, признаться, я был очень рад, так как Магнус Торг помнил обо всем, но только не о том, что надо пообедать.

После ужина, как это было заведено в пансионате госпожи Бранде, мы перешли в салон. Хотя по телевизору передавали ка кой-то фильм, никто даже не включил его. Все умирали от любо пытства и жаждали узнать, где мы были весь день и что делали. Магнус Торг не счел нужным скрывать, что мы пытались устано вить контакты Марии Янссон и результаты наших поисков более чем скромны.

— Это интересно, — заметил капитан Тувессон, — почему та женщина так искала встречи с каким-нибудь свидетелем своих страшных переживаний в Аушвитце?

Я должен пояснить, что Тувессон ничего не знал о гипотезе Хельмера Янссона, предположившего, что его мать могла встре тить скрывающегося военного преступника.

— А мне кажется, — сказала Нора Линднер, — что эта бога тая женщина просто хотела помочь кому-нибудь из пострадав ших. Потому она и ездила в Истад.

— В таком случае ей вовсе незачем было искать кого-то, быв шего в Освенциме. Она могла, например, передать определенную сумму Красному Кресту с условием, что эти деньги будут исполь зованы на помощь жертвам войны во Вьетнаме.

— Совместное пребывание в заключении, — поддержал Нору Густав Далин, — вырабатывает в людях какое-то внутреннее единство. Бывшие политзаключенные создают международные союзы, проводят различные акции взаимопомощи. Можно понять госпожу Янссон, если она хотела помочь именно тем, с кем вме сте была в гитлеровском аду.

Магнус Торг молчал и, видно, не собирался прерывать этот поток рассуждений. Зато вмешалась наша милая Лилиан:

— Если госпожа Янссон хотела помочь какому-нибудь поля ку, ей незачем было далеко искать. У нас в Ломме есть один поляк. Это самый бедный человек в здешних местах. Наверно, потому бедный, что ужасный чудак.

Услышав эти слова, офицер полиции даже вздрогнул, но тут же овладел собой и спросил как бы нехотя:

— В Ломме есть поляк? Кто такой? Никогда не слышал...

Лилиан пошевелила губами, будто что-то жевала.

— Ше-че-кки, — выговорила она наконец.

— Что такое?

— Шечекки, — повторила девушка. — Его фамилия Шечек ки. Это очень бедный человек. Он живет в маленьком домике на другом конце Ломмы, там, где кончается пляж. Домик стоит у самого моря. В нем всего одна комната и кухня. Года два назад он был пустой и должен был идти на слом. Тогда появился в Ломме этот Шечекки и попросил у здешних властей разрешения поселиться в этом доме. Сам кое-как отремонтировал халупку и живет. Он так беден, что у него даже нет телефона.

— О-о-о! — удивилась прекрасная Нора. — Жизнь без теле фона должна быть невыносима.

— Невозможно часами болтать с приятельницами, — подхва тил Далин.

Госпожа Нора показала ему язык и погрозила пальцем.

— Ах вот как! Почему вы так меня не любите?

— Такой чудак? — спросил Магнус Торг.

— Ужасный, — засмеялась наша flicka. — Ловит рыбу, но только такую, какую хочет. Скорее потратит неделю на одного лосося, чем вытащит пару тонн трески. Любит ставить сети на угря. Рыбу не сдает на оптовый склад, а продает прямо клиен там. Говорит, что только свежая рыба вкусная и он не собирается травить людей. Если у него случается хороший улов и удается хорошо заработать, он куда-то на время уезжает. Когда его спра шивают, где был, он отвечает, что навещал друзей. Ужасный чудак. А по-шведски говорит очень смешно.

— Давно он тут живет?

— Давно. Появился, когда меня еще не было на свете, сразу после войны. Тогда он еще был совсем не старый, но так и не женился. У него даже не было невесты, хотя девушек в Ломме всегда хватало, и, наверное, не одна согласилась бы научить его получше говорить по-шведски.

— Вы тоже? — спросил господин Хардинг.

— Для меня он слишком старый. А вот для тех, кто был за двадцать лет до меня, в самый раз.

— Такая трудная фамилия, — Мангус Торг под видом про стого любопытства, по существу, допрашивал девушку. — Шечек ки, язык можно сломать. Как вы-то научились его выговаривать?

— А никто его так и не называет, — девушка была очень до вольна, что внимание всех присутствующих сосредоточилось на ее особе. — Все попросту говорят «den gammle Polacken» или еще короче «gammle fiskaren 17 17 Старый рыбак (шведск.). ».

Я быстро подсел к офицеру полиции.

— Это тот самый, о котором говорил меховщик. Ведь не мо жет в здешних местах быть двух людей, которых бы одинаково звали «старый поляк» или «старый рыбак». Надо завтра же утром разыскать его и поговорить с ним, — шепнул я в самое ухо Маг нусу Торгу.