Ю Несбё - Нож [litres с оптимизированной обложкой]

Уравновесить.

Харри вновь открыл глаза.

Вода не поднималась выше.

Давление наконец выровнялось. Простое и вместе с тем сложное физическое уравнение оставило ему эту полоску воздуха между потолком и поверхностью воды.

И это стало – в буквальном смысле – светом в конце туннеля.

Обзор через заднее стекло, в ту сторону, откуда они прибыли, исчез в темной зелени, но впереди просветлело. И это должно означать, что река там, впереди, не покрыта льдом или, во всяком случае, неглубока, а может, и то и другое. А раз давление уравновесилось, он сможет открыть дверцу. Харри уже собирался было нырнуть и попытаться сделать это, как вдруг вспомнил, что над ним по-прежнему лед. Идиотский способ утонуть. Здесь, в машине, достаточно воздуха, чтобы добраться до, будем надеяться, свободного ото льда мелкого участка реки. И до него было уже совсем недалеко; казалось, они плывут все быстрее, а свет становится все ярче.

Кому суждено быть повешенным, тот не утонет.

Харри не знал, почему эта пословица внезапно пришла ему на ум.

Или почему он подумал о синем платье.

И о Руаре Боре.

Приближался какой-то звук.

Руар Бор. Синее платье. Младшая сестра. Водопад Норафоссен. Высота двадцать метров. Разбилась о камни.

И вот он уже купается в свете, вода превратилась в белую стену из пузырьков, а звук становился громче и громче, он походил на грохот и рев. Харри опустил руку вниз, ухватился за спинку сиденья, задержал дыхание и погрузился под воду, когда передняя часть автомобиля показалась над поверхностью. Он смотрел сквозь толщу воды через лобовое стекло прямо в какую-то черноту, где каскады белой воды распылялись, превращаясь в белое ничто.

Дагни Йенсен глядела на школьный двор, на квадратик солнечного света, который возникал по утрам у домика охранника, а сейчас, в конце учебного дня, добрался до учительской. По асфальту прыгала трясогузка. На большом дубе появились почки. Почему она вдруг начала повсюду замечать почки? Дагни скользнула взглядом по классной комнате: ученики сидели, склонившись над заданиями по английскому языку, и тишину нарушал только скрип карандашей и ручек. На самом деле она собиралась дать им это задание на дом, но боли у нее в животе были настолько сильными, что Дагни пришлось отказаться от урока, которого она ждала с радостным предвкушением: предстоял разбор романа Шарлотты Бронте «Джейн Эйр». Шарлотта работала учительницей и совершенно не стремилась связать себя узами брака, несколько раз отвергая женихов, чьи интеллектуальные способности не вызывали у нее уважения, – в викторианской Англии это было просто неслыханно. Джейн Эйр влюбилась в хозяина поместья, где служила гувернанткой, с виду грубого и циничного мистера Рочестера. Они объяснились друг другу в любви, но, когда собрались пожениться, выяснилось, что он все еще связан узами брака со своей безумной женой. Джейн уехала прочь и встретила другого мужчину, который полюбил ее, но сама никак не могла забыть мистера Рочестера. И трагический счастливый конец: законная супруга погибает на пожаре и Джейн с мистером Рочестером наконец могут быть вместе. Знаменитый обмен репликами, когда мистер Рочестер, изуродованный во время пожара, уничтожившего поместье, спрашивает: «Я безобразен, Джейн?» А она отвечает: «Ужасно, сэр, и всегда таким были, сами знаете».

И в самом конце – душещипательная заключительная глава, в которой Джейн рожает их первенца.

Дагни почувствовала, как после очередного приступа боли в животе ее лоб покрывается по́том. В последние два дня боли то появлялись, то исчезали, и таблетки, регулирующие уровень кислотности, не помогали. Она записалась на прием к врачу, но только на следующую неделю, и мысль о том, что еще семь дней придется мучиться, совершенно не радовала.

– Я выйду на пару минут, – сказала она, вставая.

Несколько голов поднялись, кивнули и снова сосредоточились на задании. У нее были хорошие, старательные ученики. В том числе парочка действительно очень талантливых ребятишек. И случалось, да чего уж греха таить, Дагни мечтала, что в один прекрасный день, когда сама она уже выйдет на пенсию, кто-нибудь из ее учеников, вполне достаточно всего одного, позвонит ей и от души поблагодарит. Скажет спасибо за то, что она показала им, что изучение иностранных языков не сводится к словарям и грамматике. Это будет человек, который нашел свой путь в жизни, вдохновившись ее уроками английского. И непременно создал что-то свое.

Когда Дагни вышла из класса в коридор, полицейский встал со стула и направился за ней. Его звали Ральф, он сменил на дежурстве Кари Бил.

– Я в туалет, – сообщила ему женщина.

Катрина Братт заверила Дагни, что телохранитель станет ходить за ней по пятам все то время, пока Свейн Финне будет представлять для нее угрозу. Однако Дагни, будучи реалисткой, прекрасно понимала: вопрос не в том, как долго Финне будет оставаться на свободе или среди живых, на самом деле все упирается в то, насколько хватит бюджета полиции или ее собственного терпения.

Во время уроков в школьных коридорах стоит удивительная тишина, словно они отдыхают между регулярными неистовыми проявлениями жизни, спровоцированными звонками на урок или с урока. Это подобно цикличному роению цикад вокруг озера Мичиган раз в семнадцать лет. Живший в США дядя Дагни пригласил ее на следующее роение, он говорил, что это надо испытать самому, услышать громкую музыку, издаваемую миллиардами насекомых, и почувствовать, каковы они на вкус. Цикады, как и креветки, относятся к членистоногим, а потому отчасти похожи друг на друга. Когда дядя приезжал в Норвегию, то во время одного обеда, где подавали креветки, объяснил, что точно таким же способом надо чистить цикад. Зажать твердый панцирь, оторвать лапки и голову и вытащить богатую белком мякоть. Однако Дагни не слишком вдохновилась подобной перспективой, да и в любом случае она не воспринимала всерьез приглашения американских родственников, тем более что очередное роение цикад, согласно ее подсчетам, должно было произойти в 2024 году.

– Я подожду здесь, – сказал полицейский, останавливаясь возле женского туалета.

Она вошла внутрь. Пусто. Дагни выбрала самую дальнюю из восьми кабинок.

Она спустила брюки и трусы, уселась на унитаз, наклонилась вперед и дернула дверь, чтобы закрыть ее до конца и запереть. Однако что-то мешало. Она подняла взгляд.

Между дверью и косяком торчала рука, четыре крупных пальца просунулись внутрь кабинки, на одном из них красовался перстень в виде орла. А на ладони она увидела краешек огромной страшной дыры.

Дагни успела сделать вдох, затем дверь распахнулась, Финне просунул руку внутрь и сомкнул пальцы на ее горле. Перед лицом женщины он держал свой похожий на змею нож, а его голос звучал прямо возле ее уха: