Ю Несбё - Нож [litres с оптимизированной обложкой]

– Бьёрн говорит, что, когда он уходил из квартиры Харри, тот был мертвецки пьян и не в состоянии…

– Якобы мертвецки пьян, – уточнил Сон Мин. – Я считаю, что алкоголику со стажем нетрудно убедительно изобразить опьянение. Но похоже, он перестарался.

– Что?

– По словам Петера Рингдала, владельца…

– Я знаю, кто это.

– Так вот, Рингдал утверждает, что и раньше видел Холе пьяным, но не до такой степени, чтобы он не мог добраться до дому самостоятельно. Переносимость алкоголя у Холе лучше, чем у многих других, и Рингдал считает, что выпил он в тот вечер как обычно. Вполне возможно, Холе хотел казаться более немощным, чем был на самом деле.

– Это что-то новенькое.

– Поскольку считалось, что у Холе есть алиби, никто особенно основательно его не проверял. Но утром после разговора с Фройндом я заскочил к Петеру Рингдалу. Выяснилось, что незадолго до меня туда заходил Харри Холе, и со слов владельца бара у меня сложилось впечатление, что Холе понял, что сеть вот-вот опутает его, а потому отчаянно искал козла отпущения. Но когда он сообразил, что Рингдала в этом качестве использовать не получится, его последняя надежда испарилась и он… – Сон Мин указал рукой на дорогу перед ними, чтобы его собеседница сформулировала эту мысль своими словами.

Катрина Братт подняла подбородок, как делают мужчины определенного возраста, когда их шею сжимает слишком тугой воротничок, но сейчас у Сон Мина возникли ассоциации со спортсменом, который пытается мысленно взбодриться, стряхнуть с себя проигранные очки, перед тем как продолжить борьбу.

– Какие еще версии есть у Крипоса?

Сон Мин посмотрел на Катрину. Он что, неясно выразился? Неужели она не поняла, что это не версия , а освещенный четырехполосный автобан, на котором не смог бы заблудиться даже Уле Винтер, и они уже достигли цели, хотя и не имели на руках бренных останков виновного. И Ларсен твердо ответил:

– Больше никаких версий у нас нет.

Катрина Братт все кивала и кивала, то моргая, то не мигая глядя прямо перед собой, как будто для осмысления этого простого, в общем-то, факта ей требовалось приложить серьезные ментальные усилия.

– Но если Харри Холе погиб, – сказала она, – то Крипосу нет смысла торопиться и объявлять его главным подозреваемым.

Сон Мин тоже начал кивать. Не оттого, что давал ей какое-то обещание, а чтобы показать, что он понимает, почему собеседница об этом просит.

– Местная полиция выпустила пресс-релиз, что-то вроде «Мужчина пропал без вести после падения автомобиля в реку с дороги номер двести восемьдесят семь», – сказал он, сделав вид, будто не знает, что это дословная цитата. Весь его опыт подсказывал, что собеседник начинает нервничать и становится менее общительным, если продемонстрировать ему слишком хорошую память, слишком хорошее умение разбираться в людях или слишком логическое мышление. – Лично я не думаю, что Крипос испытывает потребность давать общественности более подробную информацию, но решение будет принимать мое начальство.

– То есть Винтер?

Сон Мин посмотрел на Катрину Братт, спрашивая себя, зачем ей потребовалось произносить имя его шефа вслух. Но похоже, Катрина сделала это без всякой задней мысли, и не имелось никаких оснований полагать, что ей известно, сколь неприятно Ларсену было напоминание о том, что он вынужден подчиняться Уле Винтеру. И неудивительно, ведь сам Сон Мин никогда ни одной живой душе не говорил, что считает Винтера посредственным следователем и слабым руководителем. Слабым не в смысле мягкотелым и излишне уступчивым, а, наоборот, по-старомодному авторитарным и упрямым. Винтер никогда не признавал собственных ошибок, что, по мнению Ларсена, свидетельствовало о комплексе неполноценности. Давно пора передать больше полномочий молодым коллегам, у которых имеются свежие идеи. И если уж совсем честно, более умным и способным. Но все это Сон Мин держал при себе, поскольку считал, что так во всем Крипосе думает только он один.

– Я могу сама поговорить с Винтером, – предложила Катрина Братт. – И связаться с офисом ленсмана в Сигдале. Они в любом случае не обнародуют имя пропавшего до того, как проинформируют его родственников, а если я возьму эту печальную миссию на себя, то смогу контролировать ситуацию.

– Хорошо придумано, – произнес Сон Мин. – Но вечно скрывать его имя невозможно, и ни вы, ни я не сможем помешать общественному мнению, когда СМИ узнают, что погибший…

– Пропавший.

– …является супругом женщины, которую совсем недавно убили.

Он заметил, что по телу Катрины Братт будто прошла дрожь. Снова расплачется? Нет, не сейчас. А вот когда окажется одна в своей машине – почти наверняка.

– Спасибо за кофе, – поблагодарила Катрина, открывая дверь. – Будем на связи.

Добравшись до Сулеватна, Катрина Братт заехала на пустую площадку для отдыха, припарковалась и оглядела большое, покрытое льдом озеро, пытаясь хоть немного успокоиться. Когда ей удалось усмирить пульс, она вынула телефон и увидела, что ей пришло сообщение от Кари Бил, телохранительницы Дагни Йенсен, но решила прочитать его позже. Она позвонила Олегу и рассказала о том, что произошла авария и машина Харри свалилась в реку.

В трубке воцарилась продолжительная тишина. А когда Олег заговорил, голос его звучал на удивление спокойно, как будто случившееся не стало для него страшным потрясением, как ожидала Катрина.

– Это не несчастный случай, – произнес Олег. – Харри сам лишил себя жизни.

Катрина собиралась было сказать, что не знает, но потом поняла: это не вопрос.

– На поиски тела может уйти немало времени, – произнесла она. – Озеро еще покрыто льдом.

– Я приеду, – ответил Олег. – У меня есть сертификат водолаза. Раньше я боялся воды, но потом…

На мгновение стало тихо, и Катрина подумала, что связь прервалась. Но затем услышала долгий дрожащий вздох, и Олег продолжил говорить, борясь с подступающими рыданиями:

– …Харри научил меня плавать.

Она ждала. Вновь раздавшийся в трубке голос снова стал твердым:

– Я свяжусь с офисом ленсмана в Сигдале и спрошу, можно ли нам с поисковой группой понырять. А потом поговорю с Сес.

Катрина попросила Олега сообщить, если она может что-нибудь сделать для него, дала ему номер прямого рабочего телефона и отсоединилась. А потом откинулась на подголовник и заплакала.

Половина пятого. Последний клиент на сегодня. Эрланд Мадсен недавно обсуждал с одним психиатром, где проходит граница между терминами «клиент» и «пациент». Обусловлена ли она названиями их профессий, психотерапевт и психиатр, или же тем, принимает человек лекарства или обходится без них. Самому Мадсену невозможность выписывать рецепты иногда казалась помехой, особенно в случаях, когда он точно знал, что́ требовалось его клиенту, но был вынужден направлять его к психиатру, который знает намного меньше, чем он, скажем, о том же посттравматическом стрессовом расстройстве.