Песах Амнуэль - Расследования Берковича 7 [сборник]

— Но ты этому не веришь…

— Есть сомнения, — кивнул Беркович. — Из головы Зильбера натекла струйка крови, и видно было, что кто-то на эту струйку наступил. Если это сделал племянник и в темноте не заметил, то утром он, конечно, обнаружил следы крови на подошве, понял, чем это грозит, и протер тапочки мокрой тряпкой.

— Но он не мог знать, что ночью начнется гроза, свет выключится, будет темно…

— Заранее знать, конечно, не мог, но когда это произошло, решил воспользоваться случаем.

— Ты его задержал?

— Игаля? Нет, деться ему все равно некуда, не станет же он скрываться, бросив рукописи дяди, — единственное, ради чего стоило убивать. Мне нужно найти хотя бы одну прямую улику…

— И ты думаешь об этом, читая книги про вампиров? — ехидно спросила Наташа.

Беркович поставил книгу на полку и отправился в ванную, посчитав разговор законченным. Весь следующий день старший сержант был занят на допросах по нескольким мелким делам, не представлявшим никакого интереса, — жуликов в Тель-Авиве в последнее время развелось слишком много, попадались они на мелочах, работа с ними была не интересной, и вечером Беркович вернулся домой с головной болью.

— Боря, — сказала Наташа, подавая мужу тарелку с его любимым борщом, — я сегодня была в парикмахерской.

— Поздравляю, — рассеянно отозвался Беркович. — Как поживает Роза?

— Я ездила не к Розе, а в салон «Оранж», что в Нетании.

— Куда? — поразился Беркович. — Зачем было ехать в такую даль… А, понял, — прервал он себя, — у моей жены возник зуд расследования. Ты решила посмотреть на виллу Зильбера, не так ли?

— И не думала, — возразила Наташа. — Я хотела послушать, что говорят о смерти Зильбера женщины в салоне красоты.

— Ну-ну, — заинтересованно сказал Беркович. — И что же ты услышала? Женщины тоже считают, что Зильбера столкнули?

— Это не обсуждается, — отмахнулась Наташа. — Но что меня поразило: все сочувствуют Игалю и возмущаются действиями полиции — твоими, дорогой Боря.

— Но я ведь не…

— Всем известно, что полиция подозревает Игаля! А женщины уверены, что он ни при чем. Знаешь кого они считают виновным? Жену! Ронит Зильбер ходит в «Оранж», ее там хорошо знают и считают жуткой женщиной. Она ненавидела мужа…

— Знаю, — поморщился Беркович. — Он ей все время изменял, а не уходила она он мужа только из-за его денег. Но убить… К тому же, Зильбер свою жену тоже терпеть не мог. Настолько, что специально оговорил в завещании — Ронит получала только виллу и ничего больше.

— Вилла дорогая, — настаивала на своем Наташа. — Если ее продать…

— Погоди-ка, — прервал жену Беркович. — Пожалуй, в этом кое-что есть.

Он замолчал и до самой ночи не желал больше говорить о семействе Зильберов. Наташа не мешала мужу думать и была горда тем, что помогла расследованию. Эта Ронит… Наташа видела ее мельком, когда сидела под феном. Действительно неприятная женщина, голос визгливый, такая убьет и не поморщится…

На следующий вечер Беркович вернулся домой раньше обычного и сказал с порога:

— Ты была права. Племянник ни при чем.

— Вы ее арестовали? — спросила Наташа.

— Да, — кивнул Беркович.

— И она созналась в убийстве собственного мужа?

— Какого мужа? — удивился Беркович. — Она разведена!

— Кто разведен? — не поняла Наташа. — Ронит оставалась женой…

— При чем здесь Ронит? — нетерпеливо сказал Беркович. — Я говорю о Лимор Зильбер, их дочери.

— Ничего не понимаю, — пробормотала Наташа.

— Женщин мы вообще во внимание не принимали, — сказал Беркович. — Мы думали: или несчастный случай, или виноват племянник. А когда ты сказала о том, что Ронит могла продать виллу… Понимаешь, я подумал: кому отойдет все состояние Зильбера, кроме виллы и рукописей? Дочь не была упомянута в завещании вообще, но если относительно жены и племянника есть четкие указания, то все остальное по закону отходит к дочери — других претендентов на наследство нет.

— Но… Лимор спала, ты сам сказал, что это доказано!

— Доказано, что она приняла снотворное. Но когда? До грозы или после? На этот вопрос экспертиза ответа не дала, потому что перед ней такой вопрос и не ставился. Я попросил Рона — это наш лучший эксперт, — и он сегодня проверил выводы… В общем, лекарство она приняла не раньше часа ночи.

— Это еще не улика, — упрямо сказала Наташа, не желавшая расставаться со своей версией.

— Улика, хотя и косвенная. Но мы нашли и прямую. Лимор наступила на струйку крови, а не Игаль, и не заметила этого. На подошвах ее тапочек обнаружены следы, так что…

— Но ей-то зачем было убивать отца? — поразилась Наташа. — Неужели из-за этого проклятого наследства? У нее тоже были денежные проблемы?

— Представь себе. Точнее, не у нее самой, а у ее бывшего мужа, которого она продолжала любить так сильно, что столкнула с лестницы собственного отца… Муж ее бросил, а она… Нет, женщины — странные существа, — заключил Беркович.

— Не более странные, чем мужчины, — заявила Наташа. — Разве так трудно понять, что ради любви женщина готова на все?

— Яхта «Челеста», — сказал инспектор Хутиэли. — Сейчас она стоит у причала яхтклуба. Ты, помнится, уже разбирался в одном убийстве, случившемся на яхте.

— Арик Кабало, — вспомнил Беркович. — Его убил собственный охранник.

— Совершенно верно, — согласился инспектор. — Сейчас, впрочем, другая ситуация. Трое вышли в море, чтобы провести уикэнд, наслаждаясь природой. «Челеста» принадлежит Йосефу Бирману — это талантливый менеджер, недавно он перешел работать в «Интел». На прогулку с Бирманом отправился Даниэль Войцеховский, они давно знакомы, вместе служили в армии. С ним была невеста, зовут ее Ализа Лурье.

— Сегодня утром Войцеховский сообщил, что Бирман покончил с собой выстрелом в голову, — продолжал Хутиэли. — Произошло это ночью, яхта стояла на якоре метрах в двухстах от берега, выстрела не слышал ни Войцеховский, ни его подруга.

— Они спали в одной каюте? — спросил Беркович.

— Оба утверждают, что находились в разных каютах и всю ночь спали, как убитые. Утром Даниэль постучал в каюту Бирмана, тот не ответил, дверь была не заперта, Войцеховский вошел и увидел Йосефа, лежавшего на полу в луже крови. Он тут же позвонил в полицию. Через полчаса на «Челесту» прибыл катер.

— У Бирмана были причины для того, чтобы покончить с собой? — спросил Беркович.

— Это не было самоубийством, — хмыкнул Хутиэли. — Осмотр показал, что Бирмана убили. Рана находилась в затылочной части. Кроме того, в каюте не оказалось огнестрельного оружия.

— А у Войцеховского?

— Ну, не настолько же он глуп, чтобы держать оружие у себя! Выбросил за борт, и все. Оружие, кстати, нестандартное — крупный калибр, похоже на автоматическую винтовку, череп чуть ли не снесло. Стреляли не в упор, в ране нет следов пороха.