Песах Амнуэль - Расследования Берковича 7 [сборник]

— Ты хочешь сказать, что выстрелов было несколько? — недоверчиво сказал Хутиэли.

— То, что выстрелов было несколько, — это точно. Эксперт осмотрел каюту изнутри, но не догадался осмотреть яхту снаружи. Справа и слева от иллюминатора в борту видны царапины — будто пули чиркнули по металлу. Смотрите — каюта ярко освещена, и это единственное яркое пятно, видное издалека, кроме бортовых огней на мачте. Неожиданно в круге иллюминатора появляется темное пятно — голова Бирмана, отличная мишень. Если хорошо прицелиться…

— Ты думаешь, что стреляли с судна, проходившего мимо?

— Я думаю, что стреляли с берега — ведь до яхты было метров двести, не больше. Если использовать оптический прицел…

— Кто мог позвонить ночью Бирману на яхту и заставить его выглянуть в иллюминатор? — продолжал Беркович. — Хороший знакомый или, точнее, хорошая знакомая. Здесь ведь больше романтики, чем логики, не так ли? Почему Бирман пригласил на уикэнд Даниэля с Ализой? Почему сам был без женщины? Да потому, что со своей девушкой он поссорился. Я навел справки, это не так уж и трудно. Зовут ее Мирьям, она дизайнер. Думаю, что именно она позвонила ночью Бирману: «Я, мол, на берегу, вижу твою „Челесту“, выгляни, и ты тоже увидишь меня»… А когда Бирман высунул голову из иллюминатора, раздались выстрелы.

— Ты хочешь поговорить с этой Мирьям? — спросил Хутиэли.

— У меня три улики, инспектор. Следы от пуль возле иллюминатора, звонок на сотовый телефон Бирмана — это улики прямые и доказывают, что стреляли с берега. Потому и использовано было нестандартное оружие — ведь стреляли издалека. А третья улика — ссора Бирмана с девушкой — косвенная. Способна ли Мирьям нанять убийцу, желая отомстить бросившему ее мужчине?

— Хорошо, — решил Хутиэли. — Займись этим.

На следующее утро Беркович дожидался Войцеховского у здания окружного суда, где решался вопрос об освобождении подозреваемого.

— Спасибо! — воскликнул Даниэль, бросившись навстречу старшему сержанту. — Мне сказали, что это благодаря вам…

— В некотором смысле, — хмыкнул Беркович. — А если бы вы сказали еще вчера, что Мирьям, бывшая подруга Арика, уже покушалась на жизнь своего первого мужа, с которым развелась…

— Так вы меня не спрашивали, — вздохнул Даниэль. — А самому мне и в голову не пришло, что это Мирьям.

— Я вас прекрасно понимаю, — улыбнулся Беркович.

— Никогда бы не подумал, что в Израиле есть такие замечательные леса! — воскликнул старший сержант Беркович, выйдя из полицейской машины. — Здесь совсем как с сибирской тайге…

— В Израиле есть все, — хмуро сказал встречавший Берковича инспектор Фриман.

Лес был, конечно, хорош — огромные раскидистые дубы и масличные деревья, которым было не меньше сотни лет. В иное время Беркович с удовольствием растянулся бы на траве, положил руки за голову, смотрел бы вверх и ни о чем не думал. Тем более — об убийствах. А думать приходилось именно об убийстве, потому что инспектор Фриман ожидал, что случайно оказавшийся в этих краях старший сержант из Управления, о котором говорили как об израильском Шерлоке Холмсе, поможет в расследовании странного преступления.

В Галилее Беркович оказался действительно по воле случая: взяв на три дня отпуск, поехал с Наташей в киббуцную гостиницу. Первый день прошел замечательно, а утром второго позвонил инспектор Фриман и, сославшись на своего коллегу и друга Хутиэли, попросил Берковича помочь в осмотре места происшествия.

— Это недалеко от киббуца, — сказал Фриман. — Расследование мы проведем сами, но мне бы хотелось, чтобы вы посмотрели.

Смотреть действительно было на что: посреди поляны, под лиственным сводом, лежал труп молодого человека.

— Натаниэль Занусси, — произнес инспектор Фриман. — Член киббуца Маале-Дан, это в километре отсюда к югу. Двадцать семь лет, художник. В киббуце региональный колледж искусств, Занусси преподает там… преподавал… рисование.

Беркович склонился над трупом. Даже неспециалисту было ясно, что художника задушили — скорее всего, с помощью шарфа или иного подобного предмета.

— Кто мог это сделать? — спросил Беркович. — У него были враги?

— Враги! — воскликнул Фриман. — У друзей не было, а врагов — сколько угодно! Но какое это имеет значение? Никто не мог его задушить, это невозможно!

Беркович огляделся. Тело Занусси лежало посреди поляны, до ближайшего дерева — точнее, до его ствола — было не меньше пяти метров. Трава росла только по краям поляны, ночью прошел дождь, и на подсхошей почве четко пропечатались следы ботинок. Следов оказалось несколько, и они были свежими — их наверняка полицейские.

— Когда его задушили? — спросил Беркович. — Несколько часов назад, насколько я могу судить.

— Часов шесть-восемь, — сказал инспектор. — Между шестью и семью часами утра.

— А когда кончился дождь?

— В том-то и дело, что дождь шел всю ночь и прекратился только около половины девятого. Занусси был уже мертв. На поляну прямые струи дождя не попадают, но с листьев стекает более чем достаточно… Тело обнаружил водитель грузовика, решивший здесь справить малую нужду. До трассы полсотни метров, он остановил машину — было это в половине десятого, — прошел в глубину леса и… Увидев тело, он вызвал полицию, сам на поляну не выходил. Это на самом деле так, потому что, когда мы приехали, следов здесь вообще не было. Никаких. Занусси лежал так, как лежит сейчас — посреди поляны, и никаких следов вокруг, даже его собственных. Но он ведь пришел сюда, когда шел дождь и почва была мокрой! Следы обязательно остались бы! И его, и убийцы! Но их нет — сами можете убедиться…

Понять происшедшее действительно было трудно. Если Занусси задушили не здесь, а в другом месте, то убийца должен был принести на поляну тело. Тогда должна была остаться хотя бы одна цепочка следов — к центру поляны и обратно. Если Занусси пришел сам, а убийца шел следом, то цепочек должно было быть две. На самом деле нет ни одной! Мокрая земля, дождь… Может, убийца стер следы? Нет, это невозможно — земля не взрыта.

Может, кто-то стоял в траве на краю поляны, держал тело в раках, а потом размахнулся и зашвырнул… Чепуха. Никто бы не смог бросить тяжелое тело (на вид — килограммов семьдесят) на четыре с лишним метра. Да и зачем? Если Занусси был задушен на краю поляны или в лесу, для чего понадобилось убийце прилагать титанические усилия и забрасывать труп на середину поляны?

— Мистика, — пробормотал инспектор над ухом у Берковича. — Не с Луны же он упал, черт побери!

С Луны? Беркович поднял голову. Кроны деревьев нависали над поляной, снизу ветви казались достаточно прочными, чтобы по ним мог проползти человек. Мог Занусси свалиться с ветки? Конечно. Остается только придумать, как мертвец влез на дерево, прополз по толстой ветке и только потом упал. Чушь.