Лейф Перссон - Застенчивый убийца

– Нет, – ответил Юханссон.

– Три, – сообщил его добрый друг. – В одном случае преступника признали невиновным по причине незаконного обыска. Какого-то бедного фермера из южных штатов, и присяжные были из той же местности. Догадайся, кстати, кто нанял дорогущего адвоката для этого господина? Конечно же фонд, который Йозеф основал в память о своей дочери.

– А второй? – спросил он. – Что случилось с ним?

– Там все гораздо проще, – поведал его добрый друг. – Он сам оказался жертвой, поэтому получил условный приговор и остался на свободе. Он отрезал у преступника член и засунул ему в рот. Это случилось в Нью-Йорке, кстати, а там человек все-таки относительно защищен в правовом плане.

– Третий случай тогда?

– Это дело закончилось принудительным психиатрическим лечением. Но приговор уже обжалован и должен находиться на рассмотрении в высшей инстанции. Осужденный пока выпущен под залог.

– Но не сам же Йозеф бегает по улицам и восстанавливает справедливость?

– А зачем, боже праведный, он должен это делать, – сказал его добрый друг. – Он же отдает миллиард в год, я говорю о шведских кронах, тем, кто с удовольствием занимается подобным бесплатно. И всегда готов заплатить, лишь бы получить имя и адрес. И часто даже речь идет о людях, которые сами не подвергались домогательствам.

– Вот, значит, как, – сказал Юханссон.

– Кроме того, время на его стороне. Шведские демократы вытащили этот вопрос на передний план перед осенними выборами. О том, что нам необходимо такое же законодательство, как и в США, когда все данные о людях, осужденных за сексуальные преступления, и педофилах находятся в открытом доступе и каждый может познакомиться с ними. В Польше такой порядок действует уже с прошлого года. В десятке других стран, членов ЕС, в Дании в том числе, готовят похожее законодательство.

– Я услышал тебя.

«И что мне сейчас делать с этим?» – подумал он.

– Извини меня за любопытство, – сказал его добрый друг. – Мне трудно поверить, что ты имеешь хоть какое-то отношение к убийству его дочери, но все-таки немного любопытно. Неужели дело обстоит столь плохо, что ты и твои коллеги решили тайком выяснить, кто это сделал? Изнасиловал и убил малышку Жасмин?

– Нет, – ответил Юханссон. – Просто ее дело случайно попалось мне на глаза, в связи с истечением по нему срока давности.

– Приятно слышать, – сказал его товарищ по охоте. – Приятно слышать, – повторил он. – Ведь Йозеф отдал бы правую руку, лишь бы узнать это. Ты смог бы стать таким же богатым, как твой старший брат, просто сообщив ему имя убийцы. А не получив его, он бы взыскал с лихвой, будучи убежден, что ты утаиваешь информацию.

– Бог с ним, – буркнул Юханссон. – Мы увидимся на охоте.

«Чертовы придурки, – подумал он, закончив разговор. – Они готовы порвать любого из-за всякой ерунды. Ничего себе, убить президента США. Кем они себя возомнили? Неужели, по их мнению, они могут осуществлять любую свою прихоть по той простой причине, что им случайно повезло раздобыть немного деньжат? И какая чертовщина происходит у меня в голове? Почему я так возмущаюсь по этому поводу?»

Вечером он поговорил с Пией. Задал ей прямой вопрос. Из серии мужчины к женщине, мужа к жене, которая младше его на двадцать лет, если кому-то угодно.

– Я размышляю над одним делом, – сказал Юханссон. – Постоянно.

– Тогда ты попал по адресу, – ответила Пия и улыбнулась.

– Как много взрослых мужчин, по-твоему, смогли бы вступить в половую связь с ребенком? Я говорю об обычных, нормальных мужиках вроде меня, или Эверта, или твоего отца, или твоих братьев, да по большому счету о ком угодно.

– Никто, – сказала Пия и покачала головой. – Если, конечно, мы говорим о нормальных людях. Ни один нормальный мужчина, или человек, не будет заниматься сексом с ребенком.

– Я верю тебе, – поддержал Юханссон. – А если взять не только таких, как я. А всех мужчин вообще?

– Какой-то процент, пожалуй, есть, – ответила Пия. – Один из ста, один из пятидесяти, один из сорока, наверное, даже. Если, конечно, мы говорим о детях. А не о двенадцатилетних подростках, о девицах, у которых уже появилась грудь и волосы между ног. Хотя их вообще-то довольно легко сбрить при желании.

– Многие тогда? – спросил Юханссон.

– Слишком многие, – уверила его Пия. – Войди в Интернет и проверь сам, если не веришь мне. На таких сайтах наверняка десятки миллионов посетителей в неделю. Посетителей, а не посещений, поскольку в этом случае речь идет о сотнях миллионов.

– Я это уже сделал, – сообщил Юханссон.

– Тогда позволь задать один вопрос. Эти коробки… – Пия кивнула на картонки, стоявшие на полу его кабинета.

– Да, – сказал Юханссон. – Что тебя интересует?

– Они содержат материалы расследования убийства малышки Жасмин Эрмеган? Не так ли?

– Да, – подтвердил Юханссон. – Откуда ты знаешь, кстати?

– Я, естественно, заглянула в них. За кого ты меня принимаешь?

– Ага, – сказал Юханссон. – Вот как.

– Просто не хочу, чтобы это стоило тебе жизни.

– О чем ты?

– Ты найдешь его, – сказала Пия. – Я полностью уверена в таком результате. Только, пожалуйста, не ценой нового инсульта или инфаркта.

– Ты не должна об этом беспокоиться.

– И что ты сделаешь, когда найдешь его? – поинтересовалась Пия. – Ведь ты не сможешь даже пальцем его тронуть, поскольку уже поздно, согласно какому-то настолько идиотскому закону, что только юристы способны до конца понять всю его ущербность. Настолько безгранично глупому, что любой думающий и знающий человек лишь качает головой.

– Я совсем ничего не собираюсь делать, – заверил Юханссон.

«Когда я найду его, будет уже слишком поздно, – подумал он. – Когда я найду его, другие сделают все за меня».

– Ларс! – крикнула Пия. – Звонят в дверь. Ты не сможешь пойти и открыть?

– Почему я?! – крикнул Ларс с дивана, где лежал со своей утренней газетой и в виде исключения без головной боли.

– Я в туалете, – объяснила Пия.

«Я и представить не мог, что директорша банка ходит в сортир», – подумал Юханссон.

Потом он не без труда поднялся, взял свою палку с резиновым наконечником, дохромал до двери и открыл. Даже не посмотрев в глазок, поскольку это, пожалуй, не имело значения при его сегодняшнем самочувствии. В худшем случае он ведь мог ударить своей тростью несколько раз.

– Меня зовут Макс, – сказал Максим Макаров. – Меня прислал твой брат Эверт.

«Новый Маленький Эверт, – подумал Юханссон. – Где, черт возьми, Эверт нашел его? Я и представить не мог, что такие еще существуют».

– Входи, Макс, – сказал Юханссон. – Чувствуй себя как дома.