Франк Тилье - Шарко

Шато-Руж… Кусок Африки, вырванный из родного континента. Экзотические рыбы на лотках пытались потеснить халяльное мясо. Пока Николя парковался на ближайшей частной стоянке, Шарко вышел и попытался срочно связаться с Люси. Автоответчик. Он оставил голосовое сообщение:

– Почему не отвечаешь на звонки, черт? Слушай внимательно: в разговоре с Николя я случайно обмолвился о самовампиризме Рамиреса. А ведь никто вроде не в курсе. Единственный способ отыграть назад – если ты добудешь протоколы окружного суда и сунешь туда нос. Тогда можно будет сказать, что ты просто поделилась со мной новыми данными. Вообще-то, Паскаль должен был запросить досье, что он, надеюсь, уже сделал. Брось все, чем сейчас занята, и сосредоточься на этом. Сотри мое сообщение и пришли мне «ОК», когда закончишь. Все может взлететь на воздух, если у тебя не получится.

Он нажал отбой в тот момент, когда к нему подошел Николя. Оба в молчании шагали минут пять, пока не добрались до нужного адреса. Лавка была зажата между бульваром Барбес и рельсами Северного вокзала, на улице Дудовиль. Ни вывески, ни витрины. Дверь, окно с опущенными рольставнями. Вид старого, давным-давно заброшенного магазина. Николя позвонил.

– Похоже, реклама ему не нужна.

Минуту спустя в проеме приотворенной двери показалась морда ящерицы, и это не было образным выражением: зеленый гребень, нарост на лбу и на уровне висков, оранжевые линзы, зрачки в форме двух вертикальных щелей. И язык, разрезанный вдоль на две части. Не теряя времени на пустую болтовню, коп сунул ему под нос свою карточку:

– Уголовная полиция.

– У меня бумажки в порядке, – буркнул Влад. – Идите вы на хрен.

Он собирался захлопнуть дверь, но Николя успел просунуть ногу и, двинув плечом, толкнул животное назад.

– Я сказал уголовная, а не налоговая. Мы сердитые парни. И оскорблять нас – не лучшее начало разговора.

Оба копа зашли внутрь и прикрыли за собой дверь, несмотря на протесты хозяина. Быстро огляделись. Женщина с бритым черепом ждала у стойки с разложенными на ней разными моделями заостренных железок. Вокруг царили чистота и порядок. Большая комната, облицованная кафелем, кресло, в задней части – хирургическое оборудование, различные витрины: тефлоновые имплантаты всех форм и цветов, гвозди, которым позавидовал бы любой плотник, крючки и скобки, назначение которых полицейские затруднялись себе представить.

Шарко обратился к клиентке.

– Выкатывайтесь. Вернетесь позже.

Она убралась без возражений. Николя подошел к самой большой витрине, где покоились модели линз, а главное – клыков, вставленных в челюсти, неотличимые от человеческих: «Классика, Сабля, Рога, Блейд, Раптор» … Надпись гласила: «Клыки ручной работы, изготовленные на основе зубного акрила самого высокого качества. Тонирование клыков под цвет вашей зубной эмали» . В глубине – фотографии мужских и женских ртов, носителей этих зловещих накладок.

– Чего вы хотите, мать вашу? – проворчал Влад.

Шарко, который был на голову выше его, решил пойти напрямик. Он показал фотографию креста «Pray Mev»:

– Знакомо?

– Ни фига.

Полицейский вгляделся в него с недобрым ощущением, что обращается к холоднокровной рептилии. Потом повернул глянцевую карточку, на обороте которой написал VAMPYRE :

– А это?

Две щелки застыли на долю секунды. Более чем достаточно для Шарко, который, когда Влад заявил, что знать ничего не знает, схватил того за плечо и ткнул в витрину:

– Ты продаешь вампирские клыки и ничего не знаешь? Слушай меня хорошенько, ящер хренов…

И Франк привел классический набор аргументов, который срабатывал безотказно. Эти «художники» в большинстве своем знали законы – они часто заигрывали с нелегальщиной во время более чем болезненных хирургических вмешательств, – но они также знали, насколько зловредными могут быть копы. Николя внес свою долю: угроза закрытия лавочки, санитарный контроль, налоговая проверка. Загнанный в угол, хозяин в конце концов сдался:

– Что вы на самом деле хотите знать?

– Кто приходит к тебе вставлять такие клыки. Есть ли на сегодняшний день во Франции больные на всю голову, которые принимают себя за вампиров. Собираются ли они в шайки, где и как. Чего они хотят.

Влад навел порядок среди предметов, перевернутых довольно бесцеремонным вмешательством Шарко.

– Ну да, есть типы, которые приходят сюда, чтобы вставить себе клыки или провести модификацию тела. Для этого мой бизнес и существует, мать вашу! Для большинства это вопрос эстетики, вроде как художественная акция и любовь к пустым провокациям. Линзы, клыки… как знак принадлежности к племени. Никаких особых заморочек тут нет. Из какого пыльного чулана вы вылезли?

Он собрал гвозди со стойки и положил их обратно в витрину.

– Но я вам кое-что расскажу, и вы от меня отстанете.

– Это уж нам судить.

– Иногда те, кто это делает, – парни, вышедшие из тюрьмы, самоубийцы, психи, типы, которым не во что больше верить или которые думают, что нынешняя система не для них. Мятежники, которые отказываются ходить по струнке и предпочитают жизнь в ночи.

– Сколько нового мы узнали.

Влад проигнорировал насмешку и протянул Шарко пару клыков «Сабли»:

– Они хотят именно такие протезы, заостренные и изогнутые. Эти клыки – как бы продолжение их индивидуальности, способ обозначить свое отличие, свой гнев, привлечь косые взгляды. И потом, это пугает. Представь, ты сталкиваешься с таким парнем где-нибудь в переулке или видишь в соседнем кресле на сеансе в киношке? Они не хотят, чтобы их доставали. Но если вы обзавелись клыками, это еще не значит, что вы вампир, понимаете, что я хочу сказать?

– Но мы-то хотим, чтобы ты рассказал нам о вампирах. С клыками или без.

– Сами подумайте: те, которым клыки без надобности, сюда и не придут. Я могу вам только о других рассказать. Вдобавок к клыкам они принимают и определенную культуру, с той или иной степенью преданности и самоотдачи. Вампиризм означает впустить в себя ночь, слушать Cradle of Filth [55] «Колыбель порока» – английская метал-группа, на позднем этапе – готик-метал. Их стиль находится под сильным влиянием готической литературы, поэзии, фильмов ужасов и мистики. , почитать графиню Батори и кайфовать от фильмов жестоких, грязных, на грани снаффа. Некоторые совершают паломничество в Румынию или даже на Карпаты по следам Дракулы. Они не спят в гробах, но ушли недалеко. Встречаются в садомазо-клубах, иногда маленькими группами, потому что любят одни и те же выверты: экстремальный садомазо, скарификации. Существует и сеть вампирских сообществ, почти по всему миру. Это бизнес, и выглядит он довольно мило: вы можете купить причиндалы или поприсутствовать на вечеринке, где добровольцы дают себя подвешивать за крючки, имплантированные под кожу, но ничего более серьезного. Это и есть вампиризм. Немного походит на готов, просто такая форма поведения, жизни – быть маргиналом, но необязательно вести себя, как злобный монстр.