Алистер Маклин - Марионетка [Кукла на цепи]

— Что вы задумали? — прошептала она.

— А разве вам надо объяснять?

— Нет, не делайте этого!

Возможно, она не полностью осознала мои намерения, но решимость, прозвучавшая в моем голосе, подсказала ей, что последствия моих действий будут необратимы.

Я снова посмотрел на Ван Гельдера, которому оставалось преодолеть одну треть пути, и, оглянувшись на Белинду, положил руку ей на плечо.

— Вам известно, что у нас нет никаких улик против Ван Гельдера? Вместе с тем на его совести тысячи загубленных жизней! К тому же в этой кукле достаточно героина, чтобы погубить еще тысячу!

— Стоит вам повернуть стрелу, и он окажется в руках полиции..

— Живым он в руки не дастся. Это всем понятно. А у него в руках автомат. Неужели вы хотите, чтобы он угробил еще около десяти ни в чем не повинных людей, Белинда?

Она молча отвернулась. Я снова посмотрел вниз. Ван Гельдер был уже на конце стрелы и, обхватив руками и ногами трос, с удивительной быстротой скользил вниз. Такая поспешность была понятна: тучи быстро рассеивались, и небо с каждой минутой становилось светлее.. Я посмотрел еще раз и впервые увидел Амстердам удивительно похожим на игрушечный город с крошечными улицами, каналами и домиками.

Белинда сидела на полу, спрятав лицо в ладонях. У нее не было желания смотреть на то, что должно было неотвратимо случиться. Снова посмотрев на Ван Гельдера, я совершенно отчетливо увидел его, так как теперь на небе сияла полная луна.

Он спустился почти до середины троса, раскачиваясь из стороны в сторону под резкими порывами ветра, как огромный маятник, и с каждым разом амплитуда все увеличивалась и увеличивалась. Я повернул колесо управления влево.

Трос вместе с Ван Гельдером стал подниматься вверх. На секунду он, растерявшись, всем телом приник к тросу. Потом, поняв, что происходит, заскользил вниз со всей доступной ему скоростью. Эта скорость по крайней мере втрое превышала скорость, с которой поднимался трос.

На конце троса был закреплен гигантский крюк, от которого Ван Гельдера отделяло всего около 40 футов. Я повернул колесо в. обратную сторону в нейтральное положение, и Ван Гельдер опять всем телом приник к тросу. Я знал, что обязан довести задуманное до конца, и хотел завершить неизбежное по возможности более быстрым и гуманным способом. Повернул колесо вправо, и трос начал на полной скорости опускаться. Потом повернул колесо влево в нейтральное положение. Трос резко, рывком остановился, и в тот же момент кабель вырвался из рук Ван Гельдера. Я закрыл глаза. Когда я снова открыл их, то он, напоровшись на гигантский крюк, распластался на нем вниз лицом, словно насекомое. Тело раскачивалось на крюке футах в пятидесяти от крыш Амстердама.

Я подошел к Белинде, опустился рядом с ней на колени и отвел от лица ее руки. Она посмотрела на меня. Я ожидал увидеть на ее лице отвращение, но увидел только печаль и усталость, словно она была маленькой беспомощной девочкой.

— Все? — шепнула она.

— Да.

— А Мэгги погибла...

Я промолчал.

— Почему погибла она, а не я? Почему?

— Не знаю, Белинда.

— Мэгги была вам надежной помощницей и отлично работала, правда?

— Да.

— А я?

Я снова промолчал.

— Не отвечайте,— сказала она.— Я и сама знаю. Еще там, на складе, я должна была столкнуть Ван Гельдера с лестницы, или разбить ему машину, или столкнуть его в канал, или сбросить с крана, или...— Она замолчала, задумалась и добавила:

— А ведь он ни разу не пригрозил мне пистолетом.

— В этом не было необходимости, Белинда.

— И вы это знали?

— Да.

— Ничего себе оперативник первого класса! — с горечью сказала она.— И это мое первое задание в отделе по борьбе с наркотиками...

— Это ваше последнее задание.

— Ясно. Вы хотите сказать, что я уволена,— попыталась улыбнуться она.

— Вы умница! — сказал я с одобрением и помог ей подняться.— И к тому же отлично знаете устав. По крайней мере, тот пункт устава, который касается женщин.

Она внимательно посмотрела на меня, и впервые за эту ночь лицо ее осветила улыбка.

— Устав гласит,— продолжал я,— что замужних женщин к оперативной работе не допускают.

Белинда прижалась ко мне, спрятав лицо у меня на груди, и я подумал: «Как хорошо, что она не смотрит сейчас на мое изуродованное лицо!»

Поверх золотистой головки мне был виден огромный крюк с его ужасным грузом, который все сильнее и сильнее раскачивался на ветру. Очередной резкий порыв ветра сорвал с Ван Гельдера автомат и куклу. Они полетели вниз и упали на мостовую одной из пустынных улиц, а над ними на фоне предрассветного неба раскачивался на ветру крюк, удерживая то, что совсем недавно было человеком.