Георгий Зотов - Тиргартен

Он достал фляжку, с предвкушением отвинтил пробку.

Оба молча изрядным глотком вкусили шнапса. Вольф выглянул из палатки, дождь значительно ослабел. В ночном небе не наблюдалось лучей прожекторов – ПВО Берлина полностью уничтожена большевистской авиацией ещё в середине апреля.

– Ты проверил адреса? – буднично спросил Хофштерн.

– Да, не сходя с места, – мне принесли справки из адресного бюро уже через два часа. Иоганн Бауэр, хоть и имеет шеврон «старого бойца» [29], является им в буквальном смысле – деду под семьдесят лет, примкнул к фюреру в Мюнхене ещё в двадцать втором году… И конечно, это не тот возраст, чтобы похищать девиц, наряжать их и затем гонять по лесам. Советник имперского министерства вооружений и военного производства, в личном деле есть фотографии вместе с рейхсминистром Шпеером. Боюсь, Бауэр весит столько, что сам Геринг позавидует, на снимке даже не весь подбородок поместился. Отметаем, хотя живёт неподалёку от отеля «Адлон», отсюда рукой подать. Второй вариант – Ганс Лауфер. Тридцать девять лет, регирунгсдиректор «орпо», полиции порядка [30] – звание соответствует штандартенфюреру СС. Очень пухлое досье. Чиновник высокого ранга, но не женат и нет детей – ты же понимаешь, какое сразу возникает подозрение, с нашим-то культом семьи и деторождения.

– Детей я не очень люблю, – цинично хмыкнул Вилли. – Вот процесс их созидания…

– Появляются подозрения в гомосексуализме, – продолжал Лютвиц, намеренно пропустив мимо ушей сальность Хофштерна. – Но это бы ему с рук не сошло – нашьют розовый треугольник и отправят в Дахау… Развлекаться с мальчиками у нас позволено людям с должностями повыше. Нет, тут другой аспект. Герр Лауфер очень любил костюмированные приключения. Отдельно лежит донос осведомительницы гестапо по кличке Сюзи, жрицы любви из салона в Потсдаме, о разговорах с ним в постели. Ничего криминального, просто указаны вкусы регирунгсдиректора. Он обожал, когда проститутка переодевалась в платья с кринолином, разыгрывал настоящие сцены – Наполеона с Жозефиной, короля Баварии и Лолу Монтес, Людовика Шестнадцатого и Марию-Антуанетту. Временами игры велись до крайности жестоко. Он глубоко резал себе руку и заставлял Сюзи слизывать кровь с лезвия ножа. Однако делу не дали ход.

– Почему? – оторвался от фляги Хофштерн.

– Проститутка исчезла, – зевнув во весь рот, ответил Вольф. – Вышла из дома и пропала. Её не нашли. Показания подтвердить оказалось некому, обвинять Лауфера в безнравственности не стали – а ведь иначе неизвестно, как бы оно всё повернулось…

Вилли кивнул. Оба прекрасно помнили: в 1938 году министр обороны рейха фельдмаршал фон Бломберг женился на Еве Грюн, особе на 35 лет моложе себя. Уже через три недели обнаружилось, что Грюн – проститутка, и даже дочь проститутки (то есть шлюха во втором поколении). Но это ещё полбеды. Всплыли донесения – в возрасте 19 лет Ева сожительствовала с евреем, тот снимал её для порнографических открыток. Фон Бломберга немедленно сняли с поста министра и вынудили уйти в отставку. Некоторые генералы откровенно намекали фельдмаршалу на самоубийство, упрямый старик отказался стреляться. С тех пор при любом намёке на секс-скандал с высокопоставленными лицами девушки исчезали невесть куда. Ибо так надёжнее.

Хофштерн взвесил флягу в руке, оценивая оставшееся содержимое.

– Я не понимаю, чего мы здесь мокнем? Надо ехать за Лауфером.

– Во-первых, у нас нет ордера, – скучно сообщил комиссар. – И всё, что мы бы смогли, – вежливо, очень вежливо побеседовать с «золотым фазаном» [31], спасающим рейх в трудные времена перед великой победой. Ну а во-вторых, наш любитель переодеваний больше ни за кем не охотится: двадцатого апреля, когда американцы отметили день рождения фюрера бомбардировкой Берлина, ему оторвало ногу, – лежит в госпитале в коме и, похоже, больше не очухается, много крови потерял. Так что за Золушкой гонялся точно не он. Относительно трёх оставшихся… Вилли, алло! Ты меня слушаешь?

Хофштерн приложил палец к губам. Он напряжённо всматривался во тьму леса, вытянув вперёд шею и пригнув голову, – словно хищник, высматривающий добычу. Лютвиц замер. Спустя пару секунд из чащи донёсся слабый, часто повторяющийся, с трудом пробившийся сквозь гул канонады звук. Коллеги переглянулись.

Это кричала женщина.

– Прошу прощения, герр шарфюрер! Можно вас на минуточку?

Сергей обернулся – чувствуя себя так, словно с него начали сдирать кожу. Перед ним стоял полицейский в солдатской каске и с бляхой на груди – тощий, осунувшийся шутце лет за пятьдесят. За плечом жалко болталась трофейная французская винтовка.

– Что вам нужно? – Он отвечал грубовато, как человек, которого отвлекают от дела.

Лицо шутце пошло красными пятнами, губы запрыгали. Он еле справлялся с волнением – даже забыл про нацистское приветствие, обязательное перед унтер-офицером.

– Тут плохо беременной женщине… нигде поблизости нет воды… сплошной хаос. А у вас фляга на ремне… Я останавливаю всех проходящих… извините ещё раз, пожалуйста.

Полицейский показал на подножие лестницы у серого здания с колоннами – театра или собора, Комаровский не разобрал. В Берлине, разумеется, он никогда не был, названий достопримечательностей не знал. На нижних ступеньках, обхватив обеими руками выпуклый живот, лежала девушка лет двадцати пяти: в дурацком белом пальто, не менее дурацкой, покрытой пылью шляпке и длинной чёрной юбке. Рядом, под присмотром старика с повязкой фольксштурма на рукаве, около тридцати старшеклассников копали продолговатую яму – траншею или противотанковый ров. Никто из школьников не плакал: они мрачно молчали, пересыпая землю небольшими горками. Все подчёркнуто не обращали внимания на большое, ветвистое дерево справа от дома с колоннами. Оно было увешано трупами, как рождественская ёлка игрушками. У каждого из мертвецов на спине приколота булавкой бумажка: «Я ПАНИКЁР!»

– Конечно, сейчас… – Сергей отстегнул от пояса флягу, подошёл к девушке. Опустился на одно колено, поддержал её голову рукой, поднёс горлышко к губам. Она глотала воду жадно, с закрытыми глазами, – за считаные секунды ёмкость наполовину опустела.

Беременная закашлялась, слегка сжав его ладонь.

– Спасибо, господин офицер, – сказала она. – Мне немного легче. Как дела на фронте?

– Отлично, – произнёс Сергей, скрипнув зубами. – Разве вы не видите, что мы побеждаем?

– Я не понимаю, почему не расстреливают «остарбайтеров». – Немка, вероятно, даже не слышала его ответа. – У меня работает девка с Украины, только вчера видела, как она улыбается. Причины абсолютно ясны. Позвонила в гестапо, там записали, но ещё никто не приехал. Герр шарфюрер, может, хоть вы сходите ко мне? Я назову вам мой адрес.