Георгий Зотов - Тиргартен

– Прошу прощения, – бубнил шутце. – Не ел уже сутки… вчера нам выдали только сто граммов конской колбасы, и всё… Она солёная, хочется пить, а воды нет… Обещали консервов, португальских сардин, но в повозку попал русский снаряд. Господи, сухарь бы сейчас сжевал с радостью. Вообще, эта фрау права. Зачем мы содержим «остарбайтеров», военнопленных, мерзких евреев в лагерях? Они же каждый день требуют еду, жрут, как свиньи. Для чего кормить подобную шваль? Отправить всех на виселицу, чтобы не тратить патроны, а продукты отдать горожанам рейха. Я же прав?

– Несомненно, унтер-вахмистр, – сообщил Сергей замороженным голосом.

Под раскаты пушечного грома они завернули за угол. У входа в подвал скорчился, подогнув колени, мёртвый эсэсовец с залитым кровью лицом. В руке зажата «эрзац-граната»: кусок цемента с небольшим брикетом взрывчатки. Их раздавали всем защитникам города, хотя подобное устройство скорее убивало солдата, чем врагов. Лестница была частично разрушена и осыпалась – каблук полицейского подвернулся. Он свалился бы на спину, однако Комаровский участливо поддержал шутце под локоть.

– А где же русский? – удивился унтервахмистр, осматривая подвал.

– О, да прямо здесь… – ответил Сергей и ударил немца финкой в шею.

Он резко наклонил дёргающееся тело, чтобы на мундир не попала кровь. Чёрная форма, конечно, в этом смысле была идеальна, однако в последнее время в плен брали эсэсовцев, одетых в серо-зелёные или светло-серые кители. Подождав, пока шутце не умер, старший лейтенант поднял винтовку и посмотрел магазин. Пять патронов, всё замечательно. Проверив карманы покойного, он нашёл ещё одну обойму – и испытал восторг. На всякий случай забрал удостоверение сотрудника полиции. «Вот дурак, – подумал старлей беззлобно. – Держал бы язык свой поганый за зубами – жив бы остался». Лицо Елены с червями в глазницах исчезло, дымчатая муть рассеялась – ему стало легче дышать. На выходе из подвала Комаровский перетряс ещё и труп эсэсовца, но там ждало разочарование – оружия не было, в подсумках – ни единого патрона. «Эрзац-гранату» Сергей забирать не стал. Закинув винтовку за плечо, он направился назад. Площадь перед зданием с колоннами уже была переполнена ранеными солдатами вермахта, они лежали как на окровавленных скамейках, так и просто на мостовой. Перекрывая грохот взрывов, воздух наполняли вопли и стоны. Медсёстры, разрывая бинты зубами, накладывали жгуты. Сергей остановился, откровенно любуясь открывшимся зрелищем. Он не пытался заверить себя, что такие вещи ему якобы не нравятся.

– Герр шарфюрер! Это вы? А где же унтер-вахмистр? Почему у вас его оружие?

Блядь. Отвлёкся, забыл об осторожности. А эта дура набитая и рада орать на всю площадь. Сергей круто развернулся, двинувшись в другом направлении. Однако беременная не думала оставить его в покое, продолжая голосить:

– Вы куда? Что с полицейским? Господа! Обратите внимание! Фольксштурм, сюда!

Сергей убыстрил шаг, перешёл почти на бег. Оглянувшись, он краем глаза увидел, как лежащая на ступеньках дамочка указывала в его сторону мальчишке в форме гитлерюгенда. Тот вложил в рот свисток, послышалась истерическая трель. к парню тут же подскочил ровесник – маленького роста, вихрастый и болезненно худой.

«С этими я справлюсь. Но они позовут остальных».

Комаровский бежал, придерживая винтовку. Он и сам не помнил, как оказался среди деревьев – в небе, выглядывая из-за туч, тускло светила луна. Крики и свистки за спиной давно утихли. Под ногами скрипел гравий… Дорожки? Неподалёку блеснул пруд с остатками воды. Сапоги увязали в грязи после дождя. Так. Похоже на парк, но здоровущий – столько толстых стволов, и ёлки, и сосны, и даже дубы… Как их на дрова-то не срубили. Он остановился, стараясь отдышаться, протёр руки, шёпотом выругался. Отлично. Что дальше? Ладно. Он сейчас сядет здесь, отдохнёт и немного подумает.

Внезапно, не так уж далеко от него, раздался пронзительный вопль.

Так кричат женщины перед насильственной смертью – в жуткой истерике, в ужасе, уже не ожидая помощи. Особенно в тех случаях, когда страшно боятся убийцы.

«Уважаемый господин комиссар! В первую очередь разрешите попросить у вас прощения – за то, что я решился ещё раз обрисовать ситуацию с кровавой расправой на ферме Хинтеркайфек отдельным письмом на ваше имя. Как известно, 4 апреля сего года в здании фермы были найдены шесть трупов зверски убитых людей. Позволю напомнить их имена. Фермер Андреас Грубер, 63 лет от роду, его супруга Цецилия Грубер, 72 лет, их дочь Виктория Габриэль, 35 лет, её дети – Цецилия-младшая, 7 лет, и бедный малыш Йозеф, 2 лет, а также горничная Мария Баумгартнер, 44 лет. Должен подчеркнуть, эта семья не оставляла о себе лучших впечатлений. Общеизвестно, что фермер Грубер пользовался в округе (если не во всей Баварии) дурной славой по причине долгой кровосмесительной связи с собственной дочерью, он отбыл за столь мерзкие действия целый год на каторге, а его жена получила месяц тюрьмы за сокрытие разврата супруга. Виктория Габриэль после гибели на фронте её мужа (предположительного отца Цецилии-младшей) прослыла весьма ветреной особой – как свидетельствуют окрестные крестьяне, она часто меняла мужчин. В общем, к покойным с неприязнью относились многие жители соседних деревень. Четыре тела были обнаружены в сарае, ещё двое (прислуга и маленький мальчик) – в доме. Все погибшие лишены жизни острым громоздким предметом – это мог быть и небольшой топорик, и старинный меч… По крайней мере, выводы господ специалистов по конкретному поводу серьёзно разошлись. Отмечается, что семейство подверглось нападению неизвестного убийцы, когда готовилось ко сну, – покойные обнаружены в кальсонах и ночных рубашках, а бедняжка Йозеф был зарублен прямо в своей кроватке.

Господин сыщик Генрих Фогель составил определённое мнение.

Он считает – каждая жертва поодиночке вызывалась в сарай, где ей и наносился удар острым орудием по голове: погибших не притащили в роковое помещение, они пришли сами. Преступник обут в тяжёлые ботинки, оставившие чёткие отпечатки на земле, включая кровавые следы, – было видно, как он посещал сарай, детскую комнату и кухню. По предположению господина Фогеля, убийца тайно пробрался на чердак фермы неделю назад. Всё это время он жил там, оставаясь незамеченным и наблюдая за жизнью семьи, – мы нашли на верхней пристройке под крышей объедки и другой мусор, а также топчан для сна. У господина Фогеля отсутствуют версии, почему загадочный маньяк с неожиданной яростью расправился с Груберами и их служанкой, а уж особенно – с невинными детьми. Цецилии-младшей проломили череп несколькими ударами, разрезали шею, ребёнок истёк кровью. Двухлетнего Йозефа били с такой силой, что осколки костей разлетелись по всей комнате – словно видели в нём взрослого соперника. Удивительно, но монстр позаботился о животных – он лишь ударил собаку, но не стал убивать. Перед уходом засыпал вдоволь корма в хлев, дабы коровы и свиньи не голодали: такое не вяжется с жестокостью убийцы… Ненавидя людей, он обожает братьев наших меньших!