Николай Леонов - Доза для тигра

– Если я правильно понял, вы довольно тесно общались с Ирмелиным, можно сказать, даже дружили. У вас нет каких-то предположений о том, что могло послужить причиной? Может быть, в последнее время Антон был как-то особенно чем-то раздражен или, наоборот, испуган, может быть, он делился с вами. Ничего не припоминаете?

– Да чего мы там с ним дружили? – пренебрежительно скривил губы Шутов. – Так, выпивали иногда. Не знаю, ничего особенного я не замечал. Ни в последнее время, ни в первое. Он всегда одинаковый. Придурок безбашенный. Заводится с полоборота, слова ему не скажи. Правда, и остывает быстро. Иногда разойдется, кажется, убить готов. Орет благим матом, глаза бешеные. А через пять минут подходит как ни в чем не бывало, закурить просит.

– И тем не менее вы все-таки общались с ним, несмотря на то, что приходилось терпеть его выходки. Была какая-то особая причина?

– Да нет, ничего особого не было. Просто веселый он был. Шебутной. Бабы на него просто гроздьями вешались. Знал к ним подход. Хотя и не красавец был, и не атлет, а вот поди ж ты… Привораживал их пачками, как будто волшебное слово знал.

– Так может, это какой-то ревнивый Отелло решил отомстить за обиду? – с улыбкой предположил Гуров.

– Ревнивец? Это вряд ли. Если из-за этого убивать, у нас через год все человечество вымрет. Нет, не думаю, что из ревности.

– Но что же тогда? Ведь причина должна быть, и причина серьезная. Убийство – это не шутки.

– Не знаю, – задумался Шутов. – Антоха, он вообще, он… крученый какой-то был. Левый.

– То есть как это, «левый»?

– А вот так. Все время какие-то дела у него секретные, то и дело сматывался куда-то, непонятно куда. Я, говорит, по делу. А по какому делу? Какие дела у него могут быть, кроме баб? Так нет. Вернется – морду кирпичом сделает, важный, дальше некуда. Как будто к президенту на прием ходил.

– От баб он с такой мордой не возвращался?

– Нет, – усмехнулся Шутов. – От баб он веселый приходил. Разговорчивый. Бывало, все подробности распишет, чего и не просишь. Приятно ему наблюдать, как у человека от зависти слюнки текут. А тут нет. Набычится – слова из него не вытянешь.

– И у вас нет никаких предположений, что это могли быть за такие «секретные дела»?

– Не знаю… Думаю, это все братан его с толку сбивал.

– Что за братан? – навострил уши Гуров.

– Брат у него есть. Двоюродный. В Москве живет. Сам-то он из Казани, и отец у него там, и отец Егора. Они – родные братья, а эти, выходит, двоюродные.

– Отцы на месте сидят, а сыновья по свету лучшей доли ищут?

– Типа того. Антоха-то, он шебутной такой, безбашенный, я же говорил. На все ему наплевать. Денег получит – в один вечер просадить может. Ходит потом, побирается, у «униформы» сигареты стреляет. А все равно в следующий раз и не задумается – точно так же сделает. На все ему плевать. А братан у него, похоже, не такой. Продуманный. Антоха подробно не рассказывал, правда, но я так понял, что в Москве он с бандюганами какими-то снюхался. «Серьезный бизнес», говорит, делают. Я уж пытал его, что, мол, за бизнес такой? Наркота? Сейчас «серьезный бизнес» один у нас, сами знаете.

– И что он ответил?

– Да ничего не ответил. Наболтал дряни какой-то с три короба, а толком так и не сказал ничего.

– Но такое предположение вы считаете вероятным?

– Почему нет? Если послушать, чего он там про этого своего Егора рассказал, так у того просто не жизнь, а сказка. И на «бэхе»-то он катается, и квартиру себе чуть ли не возле Кремля собирается покупать.

– Вон как. Неплохо. Значит, бизнес и впрямь прибыльный.

– Само собой. Если целые страны с этого кормятся, уж на одного-то раздолбая хватит, чтобы хорошо пожить.

– Вы предполагаете, что, когда Антон в очередной раз уходил «непонятно куда», это было как-то связано с делами его брата? – осторожно спросил Гуров.

– Да не знаю я, – с досадой ответил Шутов. – Может, было связано, а может, и нет. Он мне не докладывал. Я ведь сказал вам, братан этот его в Москве живет, а Москва, она далеко.

– Да, конечно. Так, значит, вы утверждаете, что к убийству Антона Ирмелина непричастны?

– Разумеется, нет! – с чувством воскликнул Шутов. – Кому только в голову мог прийти такой бред!

– Расскажите подробно, как вы обнаружили тело.

– Да я уже миллион раз рассказывал. Ничего особенного, совершенно обычно обнаружил. Утром пришел, собирался со своими архаровцами репетировать. Потом…

– Кто-то видел, как вы пришли в цирк?

– Само собой. Дядя Федя, например, видел. Сторож наш. Он мне дверь открывал, так что, сами понимаете, не увидеть меня не мог.

– А кроме дяди Феди? Еще с кем-то вы встречались?

– Да нет, – вспоминая, на минуту задумался Шутов. – Кажется, нет. Рано было, и потом, когда я репетирую, наши стараются держаться подальше, – усмехнулся дрессировщик, – предпочитают в вагончиках отсиживаться.

– То есть на всем пути от входной двери до вольера вы не встретили никого?

– Да, кажется, никого.

– Кажется?

– Нет, точно. Точно никого не было. Я знал, что Антоха должен быть уже здесь, я же говорил вам, животных у нас стараются пораньше выгуливать. Так что он самым первым приходил. Думал, раскурю сигаретку перед репетицией, поболтаю с ним. Вошел в вольер, а там… В общем, вы сами видели.

– Когда я пришел, тело Антона лежало на спине, и рядом сидел медведь. Вы застали все это в том же положении?

– Да, абсолютно. Да вы и появились почти сразу следом за мной. Может, минут пять прошло, не больше.

– Когда вы вошли, ничего не показалось вам подозрительным? Никто не убегал от вольера, не перелезал через эту самую сетку-рабицу, о которой вы упоминали?

– Нет, кажется, ничего такого не было, – ответил Шутов. – Хотя я, честно говоря, не присматривался. Не до того было. Я как Антоху с этой его разорванной шеей увидел, я просто… просто, можно сказать, в шоке был, где уж там рассматривать что-то подозрительное.

– Но медведя вы не могли не заметить. Он сидел рядом с телом прямо у вас перед глазами. Что вы можете сказать о его поведении?

– Обычное поведение, – ответил Шутов. – Сидел рядом. Плакал. Уже по одному этому можно было понять, что он не нападал на Антоху. А я… Как дурак, прямо. Непонятно с чего решил, что это он его…

– А вообще Фимка хорошо относился к Антону? Не было случаев проявления агрессии?

– Никогда, – уверенно ответил Шутов. – Антоху звери наши вообще любили. Даже живоглоты мои к нему спокойно относились. А Фимка, он тоже… он не агрессивный совсем, я же говорил. И с чего мне пришло, что он на него напал? Говорю же – шок.

– Когда я зашел в вольер, медведь лапой теребил разорванное горло Антона. Может быть, именно это навело вас на мысль о нападении. Как вообще можно объяснить такое поведение животного?