Крэйг Залер - Мерзкие дела на Норт-Гансон-стрит

– Берегите ноги, – предупредил Жюль.

Кимми увидела, что дуло револьвера направлено на пальцы ее правой ноги, и осторожно отвела его в сторону.

– Мне закрыть дверь? – спросил Беттингер.

– Давайте.

Детектив аккуратно закрыл дверь.

– И заприте на нижний замок, – добавила женщина.

Жюль нащупал кнопку, оказавшуюся прямо у него под рукой.

– Вы хотите, чтобы я стоял здесь во время нашего разговора?

– Вы можете сесть.

– На гепарда или зебру?

– На зебру.

Детектив прошел по разноцветному ковру и сел на меховой белый диван с черными полосами. Под стоявшим напротив креслом лежал бонг [20], но Беттингер ничего не стал говорить – только указал на заплывший глаз и разбитые губы блондинки.

– Это сделал с вами предыдущий посетитель?

– Да.

– Можете рассказать, что произошло?

Молодая женщина кивнула.

– Хорошо. Сейчас я достану блокнот и карандаш. Пожалуйста, не стреляйте мне в сердце.

– Я не стану в вас стрелять.

Детектив вытащил блокнот, сел на диван и достал механический карандаш.

– Я помню такие блокноты, – сказала Кимми. – У меня был предмет, на котором мы ими пользовались… – Она погрузилась в воспоминания, но потом покачала головой. – Нет, вылетело из головы.

Беттингер не стал указывать на кресло, под которым лежал бонг.

– Если хотите, можете сесть.

– Я слишком напряжена. – Женщина прислонилась к подлокотнику дивана с обивкой под гепарда, и теперь ее оружие угрожало жизни мягкой игрушки, то ли лосю, то ли медведю. – Так вот, сегодня утром, – начала она свой рассказ, – около пяти часов, кто-то позвонил в дверь. Обычно мы с Мелиссой игнорируем такие звонки – это почти всегда дети или бездомные, – но парень продолжал звонить, а Мелиссы не было, чтобы открыть.

– Когда она ушла?

– В понедельник.

– Вы знаете куда?

– Нет.

– У вас есть какие-то предположения? – спросил Беттингер.

– Она ничего не сказала, просто ушла. Она часто так делает.

– У нее есть машина?

– Нет. Обычно за ней заезжает ее парень.

– Себастьян Рамирес?

– Да. Хотя сейчас он в больнице… Точнее, я думала, что он там, до того как пришел тот тип.

– Какой тип?

– Тот, что появился сегодня утром. Давайте я расскажу. – Кимми махнула свободной рукой в сторону двери. – Ну, я подошла, нажала на кнопку и сказала типу, чтобы перестал звонить, но он ничего не ответил. Я лишь слышала, как трещит интерком – ему уже, наверное, лет сто. Я сходила в туалет и вернулась в кровать, а он снова начал звонить. Такой звук бывает в больнице, когда сердце пациента останавливается – бип-бип-би-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-ип! Раздражает!

– Вы не можете отвести револьвер в сторону? – поинтересовался Беттингер, отклоняясь, чтобы уйти с линии огня.

– Извините. – Кимми положила оружие на диван, между лосем-медведем и подлокотником, на который она опиралась. – Так вот, парень продолжал гудеть – просто не снимал палец со звонка, – и я подошла к двери и сказала, чтобы он прекратил давить на проклятую кнопку, я все равно его не впущу. Я была дьявольски рассержена.

– Я так и понял.

– Потом я легла в постель и попыталась снова заснуть, включила музыку – немного регги, оно лучше всего помогает лишиться сознания. Я уже почти задремала, и мне начал сниться парень, с которым я встречалась в Оукфилде. Он был немного глуповат, но очень милый и все заворачивал в рождественскую бумагу – даже летом, в тысячу градусов. И тут зазвонил звонок, до смерти меня напугав. Дверной, прямо здесь, – Кимми указала в сторону коридора, – а не интерком внизу. В тот момент я не очень понимала, где сон, а где явь: что реально, звонок или часть сна со Стиви и рождественской оберточной бумагой. И когда звонок снова зазвонил, я едва не свалилась с кровати. Теперь я знала наверняка… Он здесь. Ну, я вышла в гостиную и посмотрела на дверь, которая была полностью закрыта, цепочка наброшена и все такое. А звонок зазвонил снова, ну и я типа: «Уходи», а он типа: «Я нашел снаружи кошку. Ее сбила машина, и она пыталась войти в дом, и парень, которому я позвонил, сказал, что ты заботишься о кошках». И это правда. Здесь несколько бродячих кошек, которых мы с Мелиссой кормим, а когда становится так холодно, как сейчас, они спят в вестибюле или в подвале, чтобы не замерзнуть.

Кимми покачала головой и продолжила:

– Ну, и тот парень типа: «Я оставлю ее перед твоей дверью», и я услышала мяуканье. Ну, мне стало стыдно, что я накричала на парня, ведь он пытался помочь – так я думала. Я подошла к двери, выглянула в глазок и увидела там громадного парня в темно-синем спортивном костюме – он как раз повернулся и собрался уйти, ну, и я, типа: «Подожди!» – в основном из-за того, что я не могу платить ветеринару, – но он все равно не остановился. Тогда я открыла дверь, чтобы посмотреть на кошку. Она была большая и рыжая – одна из тех, что здесь живет, – я назвала ее Мередит. Она плакала, как плачут кошки, и просто лежала, дрожала и никуда не уходила. Я увидела, что у нее из спины торчит что-то белое, и не сразу сообразила, что это ее позвоночник. И тут большой парень схватил меня за шиворот и швырнул обратно в квартиру. Он захлопнул за нами дверь и сразу сказал: «Если закричишь, убью».

Глаза Кимми наполнились слезами.

– Я ужасно испугалась. Он выглядел так, что вполне мог выполнить свою угрозу – был огромным, в перчатках, а лицо скрывала лыжная маска, как у убийц в кино.

Детектив почувствовал, как в нем просыпаются подозрения.

– Вы можете сказать, какого он был цвета?

– Афроамериканец.

– Вы помните о нем что-нибудь еще? – осведомился Беттингер, переворачивая страницу блокнота. Неужели на женщину напал Доминик?

– У него были золотые зубы. – Женщина постучала по своим верхним передним резцам. – Вот эти.

У напарника Жюля не было такого «железа», хотя нельзя исключать, что он вставил накладки, чтобы сбить свидетеля с толку.

– Итак, он вошел, и… – сказал детектив.

– Да. И вытащил пистолет с глушителем, запер двери, и такой: «Где Мелисса?» Ну, и я сказала ему, что ее здесь нет, но он мне не поверил. И мы прошли по всем комнатам, а в конце, когда он убедился, что ее действительно нет, он замолчал. Ну, а я такая: «Я же вам говорила», – и он ударил меня пистолетом так сильно, что я упала на задницу. Здесь. – Кимми указала на ковер, кончавшийся у кухни. – И еще у меня полно синяков.

– Пожалуйста, позвольте мне отвезти вас в больницу. Вам следует…

– Нет, спасибо.

Беттингер не хотел донимать эту женщину. Он с трудом сдержал очередной зевок и подумал, насколько безопасно ему будет играть роль водителя. Мужчина средних лет спал восемьдесят минут за последние тридцать шесть часов, и коллапс неотвратимо надвигался.

– И тогда он спросил, где она, – продолжала Кимми. – Ну, я сказала ему то же самое, что и вам: «Ее нет с понедельника, я ничего не знаю, она со мной не связывалась». Он молчал, думал, и я слышала, как плачет за дверью квартиры Мередит – это было ужасно – как ребенок, – и кто-то там сказал: «Ты ее возьмешь?», а он такой: «Иди вниз и жди. Возьми кошку». И я поняла, что снаружи у него есть напарник, который ему помогает. А ему в голову вдруг пришла новая идея, он пошел в ванную комнату и включил воду – горячую, – а потом оглядел меня с ног до головы, и такой: «Где твой сотовый?» Ну, я показала на свою спальню – там. А он такой: «Пойдем и возьмем его». Ну, мы пошли в мою спальню, и телефон там лежит – на прикроватной тумбочке, – и он такой: «Ты пошлешь сообщение Мелиссе». И я вспомнила, что вчера забыла поставить его на зарядку. Взяла – а он умер, совсем. Я сказала тому типу, что телефон нужно зарядить, а он такой: «Давай», но как только я вставила вилку в розетку, он ударил меня по лицу.