Джеральд Сеймур - Красная лисица

Под завывание сирен и в сопровождении мотоциклистов «альфетта» прорывалась вперед. Шофер сгорбился, сконцентрировав все свое внимание на дороге, левая рука его лежала на руле, правая свободно покоилась на переключателе скоростей. Рядом с шофером старший охранник Министра баюкал на коленях свой короткоствольный автоматический пистолет, рядом находился запасной магазин, еще два лежали на полу между его ступней.

Для Министра и его гостя, Британского Посла, беседа была трудной. Каждый держался за страховочный ремень со своей стороны салона. Посол ехал по приглашению Министра, его попросили присутствовать в последнюю минуту. Будет ли ему угодно послушать отчет о деле бизнесмена Харрисона во время переезда от офиса министра до резиденции Премьера? Где–то позади среди римских улиц затерялся посольский «роллс-ройс», который должен был забрать посла из Палаццо Чиги.

Будучи общественными деятелями, оба были одеты в строгие костюмы. На итальянце был красный шелковый галстук поверх синей рубашки. Посол предпочитал широкие цветные полосы, соответствовавшие его кавалерийской форме времен войны. Оба задыхались от жары в закрытой машине, и Министр не скрывал раздражения тем, что стал причиной неудобства своего гостя. Но посол отмахнулся от его извинений и слегка щелкнул языком, чтобы показать, что эту проблему обсуждать неуместно.

В отличие от многих своих коллег Министр говорил по-английски бегло, лишь с небольшим средиземноморским акцентом. Он был образованным и просвещенным человеком, профессором права, автором многих книг. Дорогой он объяснял послу сложившуюся ситуацию.

— Итак, сэр, мы теперь столкнулись с другим кошмаром. Нам предстоит еще одно путешествие в бездну отчаяния, как и после убийства нашего друга Альдо Моро, хотя мы надеялись, что это никогда больше не повторится. Для всех нас здесь, в Совете министров и в Директорате «Демокрациа Кристиана» решение отвернуться от нашего друга было горьким и мучительным. Тогда мы все молили о знаке свыше. Все, сэр. Мы все ходили в церковь напротив на Пьяцца Гезу и все, как один, опускались на колени и молили Бога о знамении. Если он ниспослал его нам, то в особой форме. И его посланцем оказался Берлингуэр, генеральный секретарь Коммунистической Партии, который сообщил, что взаимопонимание между нашей партией и его, находящееся в зачаточном состоянии, не выдержит шатаний. Коммунистическая Партия поставила условие: никаких уступок Красным Бригадам. Требование выпустить тринадцать заключенных, названных ими, было отвергнуто. И шанс спасти одного из великих людей нашей страны, был нами упущен. Кто может сказать на чьей стороне оказалась победа, а на чьей поражение в нашей борьбе с «бригадовцами»?

Министр промокнул пятно пота на шее надушенным носовым платком. Запах одеколона был достаточно ощутим, чтобы оскорбить обоняние посла. Монолог с изложением ситуации сегодняшнего дня продолжился:

— Теперь мы снова должны принимать решение. И прежде всего решить, будем ли следовать тем же правилам, что и прежде, или наш ответ будет иным. В данном случае заложник — не итальянец, он не общественный деятель, которого можно было бы обвинить в нынешнем состоянии общества, в несчастьях, постигших страну. Не буду их перечислять. Перейду к природе требования выкупа. Требуют выпустить только одну узницу, только одну. На тринадцать мы не могли согласиться, но это мы, пожалуй, можем проглотить, хотя кость застрянет в горле.

Посол задумчиво раскачивался на своем сиденье. Они срезали путь по извилистому холму от Квиринале и с шумом пронеслись, пересекая Пьяцца Венециа и распугивая туристов, похожих в своих джинсах и коротких рубашках на рои саранчи. На этой стадии посол не может себе позволить дать ответ, не может до тех пор, пока от него не потребуют высказать его особое мнение.

Министр вздохнул, как если бы надеялся, что бремя его ответственности разделят, и с сожалением понял, что должен продолжать.

— Нам было бы крайне огорчительно потерять вашего мистера Харрисона и просто нестерпимо выпустить эту женщину Тантардини. Мы считаем, что должны сделать все, что в наших силах, чтобы спасти мистера Харрисона. Дилемма состоит в том, заключает ли эта формула «все, что в наших силах», вмешательство в процесс судопроизводства, направленный против Тантардини.

Посол созерцал свои руки, лежащие на коленях.

— С учетом того, господин Министр, что решение должно исходить от итальянского правительства.

— Вы предоставляете решение вопроса нам одним?

Посол отозвался, как бы отвечая затверженный урок:

— Все остальное было бы грубейшим вмешательством во внутренние дела давнего и уважаемого друга.

Министр улыбнулся, но как–то мрачно и безрадостно.

— У нас очень мало времени, господин Посол. Поэтому мои вопросы вам будут кратки. Чтобы не было никаких недоразумений.

— Согласен.

Министр попробовал свой вопрос на вкус прежде, чем его задать. Это был главный вопрос, ради которого он пригласил Посла сопровождать его.

— Есть ли вероятность, что Правительство Ее Величества обратится к нам с призывом пойти на сделку с этой женщиной Тантардини, чтобы спасти жизнь Харрисона?

— Весьма маловероятно. — Ответ Посла был уверенным и решительным.

— Мы бы не хотели принять какой–либо план действий, а потом получить от Уайтхолла просьбу поискать иной подход.

— Повторяю, Министр, это весьма маловероятно, чтобы мы просили освободить Тантардини.

Министр посмотрел на Посла своими измученными голубыми глазами. Его рот выражал недоумение.

— Вы жесткие люди... Вы высоко цените принципы. В нашем обществе они не имеют особой цены.

— Мое правительство не считает правильным потакать требованиям террористов.

— Я предложу Вам другую гипотезу. Если мы откажемся вступать в переговоры с наповцами о возможности предоставить свободу Тантардини и в результате этого Харрисон умрет, сильно ли будут нас критиковать в Британии за нашу жесткую линию, «ля линиа дура», как мы это называем?

— Весьма маловероятно. — Посол выдержал вопросительный взгляд Министра, не дрогнув. Его ответ был четким, как пистолетный выстрел.

— Мы не сильная страна, Посол, мы предпочитаем обходить препятствия, попадающиеся на пути. Мы не обладаем ментальностью вашей кавалерии и не бросаемся на врага с саблями наперевес. Мы предпочитаем с ним не встречаться...

Машина остановилась, шофер и телохранитель откинулись назад чтобы отпереть задние дверцы. Снаружи в вымощенном камнем дворе Палаццо Чиги Посол вдохнул чистый, свежий воздух и промокнул руки о складку на брюках.

Министр, не переставая говорить, деловито повел Посла в центр двора, где светило яркое солнце и не было никого, кто мог бы подслушать их разговор.