Эдуард Хруцкий - Истина (сборник)

Но в Стасе бесконфликтно уживались два человека: спекулянт и агент угрозыска.

И если с темных делишек своих Пономарев жил, то человек, носящий псевдоним Медведев, занимался опасным и азартным делом. И агентурная работа была для Стаса самой главной и важной, так как приносила ему душевное удовлетворение и радость победы.

— Ладно, — Стас вновь присел на лавку, — пока пойдем в кабак, ты отдохнешь, я поиграю и подумаю.

— Состоялось.

В «Кабачке» Стас позвал Алку, одну из девиц, которых хозяин держал специально для раскрутки клиентов.

Алка училась в инязе. Девка она была высокая и интересная. Раскрутить могла любого, но потом бесследно исчезала, оставляя клиента в плену несбывшихся надежд.

— Алена, сделай для меня одолжение.

— Любое, Станислав Алексеевич. — Она не кривила душой: девочки из зала относились к Стасу нежно и трогательно, как и он к ним.

— Видишь этого пацана?

— Вижу.

— Сделай так, чтоб он напился.

— И только?

— Да, моя птичка.

— Муха не пролетит, Станислав Алексеевич. Только вы мне «Сиреневый туман» спойте.

— Спою, моя красавица. — Стас ласково потрепал Алку по щеке.

Весь вечер с эстрады он наблюдал, как Алка раскручивает пацана. Закончив программу, он подошел к столику Коли.

Зал опустел. Официанты собирали посуду. Алка исчезла, а Стас уселся за столик.

— Ну вот, браток, давай посидим, выпьем, о делах наших поговорим.

— Алексеич, — Коля разлил по рюмкам коньяк, — ты знаешь, как я тебя уважаю.

Он говорил четко и правильно, как обычно говорят сильно выпившие люди, скрывающие свое состояние.

— Ты мне тоже по душе пришелся. Ты пацан по жизни правильный.

— Точно это, — Коля покачнулся на стуле, — я такой человек: если кому поверил — жизнь отдам, падла буду, Алексеич.

— Коля, — Стас разлил снова, подождал, пока парень выпьет, — слушай меня. Товар твой — дело серьезное. Я, конечно, постараюсь найти купца. Но откуда я знаю, что там радиоактивные материалы, а не туфта? Может, кто-то в банку эту порошок АСК засыпал.

— Ты мне не веришь?! — Коля стукнул себя в грудь.

— Тебе верю, а тех людей я не знаю.

— Ладно. — Коля налил полный бокал шампанского, жадно выпил.

И Стас по его глазам понял — пацан поплыл.

— Ладно, Алексеич, я тебе верю. Я в магазине мебельном у одного козла работаю. Он, сука, чекист бывший.

— А где он банки взял?

— Где взял, там их нет. Братва помогла. Он раньше в воинских частях кумом был. Ну вот, оттуда и идут эти банки. В части мой сосед прапорщиком служит, он их ему и таскает. Тот их толкает за большие деньги, а Женьке, соседу моему, триста баксов за коробку платит. Вот мы с Женькой и решили сами этим делом торговать. Понял? Тебя в дело берем. За банку три тысячи. Тебе штука, мне штука и Женьке штука. Это по правде. По понятиям это. Сечешь?

— Секу. Ты справедливый парень, Коля. Из тебя большой человек выйдет. Давай махнем еще.

Когда они выпили коньяк, Стас спросил:

— Ты где ночуешь?

— А Алка где?

— Как где! Ты же сам велел ей уходить.

— Во блин, в натуре, нажрался я. Есть у меня где кости бросить. Здесь баба рядом живет.

— Давай я тебя провожу.

— Спасибо, Алексеич.

Он выволок Колю из ресторана и довел до дома четыре в Южинском переулке.

Когда парень после объятий и поцелуев скрылся в подъезде, Стас точно знал, что ночует он у Нинки Шубиной, дамы в районе весьма известной. Она постоянно сдавала комнату залетным деловым.

Сидя в пустом дворе, Стас вспоминал прошедший вечер и думал, как ему поступить.

Конечно, если бы Коля привез паленые доски или картинки краденые, он бы не задумываясь толкнул бы их залетным покупателям.

Но контейнер из воинской части!.. Нет, пора в дело вступать агенту Медведеву.

С каждым днем счастливое отпускное время уменьшалось, как шагреневая кожа. Жаль, что все театры на гастроли разъехались, а у него на территории Ленком, Ермоловский и драматический имени Станиславского, а то бы приобщился к культуре. Правда, театр-кабаре «Летучая мышь» в Гнездниковском работал постоянно, и Сергей дважды посмотрел его веселые представления.

Приятель из речной милиции устроил ему чудную поездку на пароходе до Ярославля. Пароходик был маленький, обслуживал так называемые местные линии, плыл медленно, подолгу стоял у деревянных пристаней в крошечных городках и поселках.

Капитан, старший брат знакомого опера, заходил за Сергеем, и они шли на берег в гости к бесчисленным корешам речника. Там они ели скудное угощение, в основном выращенное своими руками на огородах, и слушали рассказы о тяжелой жизни людей, давно не получавших зарплату.

В Москву Сергей приехал посвежевший, загорелый, накупавшийся. Из поездки он привез ощущение надвигающейся беды.

Вечерами к нему заходил Беляков. Он отлежал положенные перед увольнением десять дней в госпитале и ждал приказа, а на работу теперь ходил исключительно в штатском.

Когда Сергей впервые увидел подполковника в легком летнем костюме, то даже удивился, как хорошо он сидит на человеке, большую часть жизни проходившем в форме.

Помягчел Виталий Петрович, помягчел. Он готовил на кухне затейливый ужин, приезжал Славка Котов, и они чудно коротали вечерок.

Беляков уже нашел работу. Солидная фирма, расположенная дверь в дверь с отделением, пригласила его на три тысячи долларов начальником охраны.

— Стыдно мне идти к ним, — сказал с горечью Беляков. — Не по душе. А придется. Сын-офицер, который месяц жалованья не получает. Дочка, директор библиотеки, нищенствует. Нет у меня выхода.

Олег Кольцов появлялся редко, но звонил каждый день, вел он какую-то серьезную разработку, поэтому времени свободного у него почти не было. Но Сергей даже радовался своему одиночеству. Днем заглядывал в «Кабачок» выпить пива, потом гулял по городу, заходя в книжные магазины, а вечером читал.

Впервые за много лет службы он чувствовал себя свободным. Раньше, даже уезжая в любимую Прибалтику, он звонил на работу, выяснял, как движется разработка по делам.

Теперь его это больше не интересовало. Он часто вспоминал слова Лешки Тарасова, когда после понижения по службе тот предложил ему встретиться на Патриарших прудах.

— Лови своих карманников, хулиганов, пушеров мелких, а к серьезным людям не лезь. Поумнеешь — хорошую должность получишь, не поумнеешь — пулю.

Но он не поумнел и взял все-таки сволочь Тарасова в Шереметьево-2 с крадеными ювелирными раритетами.

Правда, и эта победа ничего не дала. Он в отделении, а Тарасов, как ему говорили, будет баллотироваться в Госдуму.

Он жил в странное время, в практически незнакомой стране. Но это не повергало его в отчаяние. Побывав в маленьких городках, поговорив с людьми, посмотрев на их убогую, нищую жизнь, Сергей наглядно убедился в необходимости перемен. Нет, он не хотел возвращения к старому, потому что прошедшая жизнь была прелюдией к нынешнему беспределу. Он понимал, что нужны перемены, но какие — сформулировать не мог. Одно он твердо уяснил для себя. Надо работать, не обращая внимания на политические игры начальства.