Эрл Гарднер - Холостяки умирают одинокими : Детективные романы

— С кем вы намерены связать меня?

— Скажу прямо сейчас, нужные бумаги при мне.

— Готов выслушать, — мгновенно откликнулся я.

— Четыреста шестьдесят пять долларов в месяц за долгосрочную аренду участка под строительство здания. Оно перейдет к вам по истечении договора.

— Четыреста шестьдесят пять? — повторил я. — Какое совпадение! Мне предложили… Словом, буквально на днях я получил другое предложение…

— Знаю, — сообщила блондинка, — четыреста пятьдесят. У нас на пятнадцать долларов в месяц больше. Это сто восемьдесят долларов в год. На сто восемьдесят долларов можно приобрести много замечательных вещей.

— Каких, к примеру?

— Допустим, цветы, — предположила она. — Цветы для молодой особы, уехавшей на такси. И такси тоже можно оплатить из этих денег, разумеется, если она каждый вечер будет возвращаться домой.

— А если не каждый?

— Тогда сто восемьдесят долларов найдут себе другое применение.

— Придется обдумать, — сказал я.

— Долго?

— Пока не созреет решение.

— У моих знакомых есть и другие участки на горизонте. Они хотели бы знать…

— Как скоро?

— Завтра.

— Согласитесь, все слишком скоропалительно.

Она согласилась:

— Еще бы. Потому-то я здесь. Вы обдумываете перспективу поставить на перекрестке бензоколонку. Да, да, моим людям нужен перекресток. Не сам по себе. Им важнее другое — максимум кранов под их бензин. Конкуренция сильна, значит, противников надо блокировать.

— И вас наняли изловить меня здесь, в ночной тиши?

— Меня попросили наладить с вами контакт. Я обратилась к клерку. Оказалось, вас нет дома. Договорилась: когда вернетесь, мне на вас укажут. С вами была дама, естественно, я держалась в сторонке. Если бы ваша настойчивость увенчалась успехом, пришлось бы мне дожидаться утра. Пусть вас не шокирует моя грубая откровенность, даже цинизм — я именно такая и другой не хочу выглядеть. — Она сменила позу, по-новому скрестив ноги, и улыбаясь добавила: — И не стоит заблуждаться, Дональд. Я не святая дева и не уличная девка. Я занимаюсь бизнесом и нахожусь здесь тоже ради бизнеса.

— А я даже имени вашего не знаю.

— Бернис Клинтон. Занимаюсь свободным бизнесом, ни от кого не завишу и намерена сберечь свою независимость… Теперь о перекрестке. У вас готовы взять его в аренду, но предложение в силе до двенадцати часов завтрашнего дня. Думаю, вам удастся выбить еще сорок восемь часов для обсуждения деталей. По-моему, первое предложение тоже ограничивает вас завтрашним полуднем. Верно?

— Откуда вам известно?

— Я сотрудничаю с конкурирующими организациями, и мы стараемся, конечно, следить за деятельностью наших соперников. Финансовая сторона происходящего мне неизвестна. Я ничего не знаю о компании, которая связалась с вами первой. Но знаю, что она конкурент нашей. Мы не хотим, чтоб та компания захватила ваш участок. Не в наших интересах, чтоб они продали хоть на галлон больше бензина, чем мы… Итак, я выложила карты на стол.

— Итак, вы предлагаете…

— Четыреста шестьдесят пять долларов.

— А если четыреста семьдесят пять?

Она покачала головой, изучая мою мимику, потом торопливо бросила:

— Не думаю. Могу узнать и сообщить вам, но вообще-то вряд ли. Мне даны полномочия завершить сделку на четырехстах шестидесяти пяти долларах прямо сейчас.

— Чтоб оформить аренду, нам потребуются адвокаты.

— Конечно, — согласилась она. — Но пока достаточно вашего письменного согласия, а с формальностями можно покончить завтра поутру.

— По-моему, понадобится море бензина, чтоб арендатор осилил ренту, воздвиг здание и…

— Предоставьте нам эти заботы.

Она допила свою порцию, встала, разгладила юбку и, вызывающе улыбаясь, сказала:

— Ну так что, сейчас — баиньки, а уж потом опять сюда — оформлять сделку?

— Никак не могу расстаться с этой идеей, ну, знаете…

— Какой идеей? — подхватилась она, а глаза тревожные…

— Четыреста семьдесят пять.

— Ах это!

— Это! — откликнулся я как эхо.

— При наличии твердой цены четыреста шестьдесят пять я выясню, каковы мои возможности.

— Не готов к твердым ценам. Предпочитаю подождать.

— Нам не хотелось бы, чтоб вы выложили наше предложение конкурирующей фирме и натравили нас друг на друга. Мы не любим работать в таком режиме. Я призываю вас решиться немедля.

— По принципу — либо соглашаемся, либо разбегаемся?

— Зачем же так резко?

— В любом случае сейчас я не приму решения. Не можем мы обсудить вопрос завтра утром, часов в десять?

Она улыбнулась и отрицательно покачала головой:

— Договоримся так. Я позвоню вам, Дональд… Когда вы просыпаетесь?

— Около половины восьмого.

— Чем будете заняты до восьми?

— Бритьем и завтраком.

— И телефонными переговорами?

— Не исключено.

— Мне это не по вкусу, — заявила она, — вернее, нашим людям. Так что ограничу свое предложение четырьмястами шестьюдесятью пятью.

— И в десять позвоните, чтобы узнать ответ.

— Я позвоню где-нибудь между полуднем и вечером. Тогда вы и сообщите мне об итогах. А теперь — спокойной ночи.

Едва я открыл дверь, Элси подняла голову:

— Блондинка дождалась тебя?

— Куда ей деваться, дождалась.

— По поводу гравюр?

— Нету, нету у меня гравюр, говорил же.

— Но проверить не дал.

— Сама сказала, что не будешь подниматься ко мне.

— Да ты же меня носом ткнул, как кутенка в лужу.

— Был поглощен мыслями о блондинке.

— На сей счет даже и не сомневалась.

— Какая на сегодня криминальная ситуация? — спросил я, поспешно меняя тему разговора.

— Сейчас занимаюсь делом женщины, которая ошибочно идентифицировала насильника-садиста. Ужас!

— Ты о происшествии?

— Нет, об идентификации. Жертва без колебаний опознала одного мужчину. И он получил бы что полагается по закону. Да вот посчастливилось, полиция при расследовании другого преступления поймала настоящего злоумышленника. Он во всем признался. Посмотри-ка на фотографии. Между этими людьми нет ни малейшего сходства.

— Бывает! Когда-нибудь законники проснутся, протрут глаза и увидят, что лучшие аргументы — вещественные улики, а худшие — свидетельские показания, особенно полученные таким образом.

— Каким?

— Жертва еще лежала на больничной койке, когда полиция показала ей фотографию подозреваемого мужчины. Они рассказали ей, как он утверждал, что у него есть алиби, как оно не прошло проверку и как они уверены, что пойман тот самый человек. И она согласилась. Через пару часов они втолкнули мужика к ней в палату. Женщина закричала, закрыла лицо руками, разрыдалась: «Это он! Это он!»

— А как им следовало поступить? — спросила Элси.